Глава 204. Учитель защитил[1] меня
[1] 护 hù ху — брать под защиту, принимать сторону/покрывать (кого-л.).
Тем временем Сюэ Мэн уже добежал до места ожесточенной битвы и, замахав руками, громко крикнул:
— Остановитесь! Все остановитесь! Прекратите сражаться! Это бесполезно!
На самом деле еще до того, как он прибежал с этим заявлением, многие начали догадываться, что с этими мертвяками что-то не так.
Больше тысячи представителей элиты мира совершенствования сражались с несколькими десятками тысяч неорганизованных низкоуровневых трупов, накатывающих на них, словно прибой на прибрежные скалы. Может, со стороны сцена выглядела впечатляющей и даже героической, но чем больше они сражались, тем сильнее ощущалось чувство неправильности происходящего, ведь весь их героический поход против зла с каждой минутой все больше походил на бойню.
Из множества заклинателей, которые прошли сквозь барьер и добрались до этого места, легкие раны получили лишь два особенно неловких юных ученика, остальные же были целы и невредимы. Поэтому, когда Сюэ Мэн выкрикнул эту фразу, почти все тут же остановились и повернули головы в его сторону.
— Я…
Сюэ Мэн запнулся на полуслове. Впервые он оказался в центре внимания такого огромного количества людей, многие из которых были старейшинами и уважаемыми мастерами.
— Что случилось? — спросил Чу Ваньнин.
Услышав голос своего Учителя, Сюэ Мэн сразу же успокоился и, указав на то место, где Мо Жань вел ожесточенный бой с хищной лозой, ответил:
— Похоже, Мо Жань знает, что тут происходит. Он сказал, что дальнейшее сражение с этими трупами ничего не даст.
Люди в толпе начали обмениваться растерянными взглядами. Многие из них были влиятельными людьми, старейшинами, главами школ, и им было как-то не с руки слушать наставления какого-то выскочки из молодых мастеров. Потемнев лицом, Цзян Си вслух озвучил мысли большинства:
— Мо Жаню чуть больше двадцати лет. Что этот сопливый мальчишка может знать?
Будь это кто-то другой, Сюэ Мэн, возможно, еще стерпел бы и даже смог бы проявить немного учтивости, но с ним заговорил именно Цзян Си. От одного взгляда на его надменное лицо Сюэ Мэн тут же вскипел от злости и в гневе выпалил:
— Если кто-то в двадцать лет был глупым молокососом, это не значит, что другие люди будут такими же! Впрочем, что взять с узколобого консерватора!
Публично поставить Цзян Си в такое неловкое положение? Да это просто ни в какие ворота не лезло! Ученики Гуюэе не могли остаться в стороне и тут же набросились на него с упреками и угрозами:
— Что ты себе позволяешь?
— Сюэ Мэн, вымой свой грязный рот!
Если оказавшись перед толпой молча взиравших на него людей, Сюэ Мэн почувствовал себя не в своей тарелке, то сейчас, столкнувшись с нападками, он совершенно не стушевался и мобилизовался. После стольких лет перебранок с Мо Жанем он привык отвечать провокацией на провокацию и всегда был готов принять вызов. Презрительно вскинув брови, он резко сказал:
— И что в том, что я сказал, неверно? В такой сложной ситуации ваш глава Цзян вместо того, чтобы совместно заняться поиском выхода, решил обсудить чужой возраст и опыт!
Цзян Си тоже был известен своей вспыльчивостью. Уважаемый глава, Председатель Совета глав всех школ, вопреки ожиданиям, вдруг прищурил глаза и на глазах у всех вступил в словесную перепалку[2] с младшим по возрасту и статусу.
[2] 唇枪舌剑 chún qiāng shé jiàn чунь цян шэ цзянь «губы — копья, а язык — меч» — обр. в знач.: ожесточенный спор, словесная перепалка.
— Возраст и опыт тесно связаны. Когда ты достигнешь возраста своего отца, тогда, возможно, сможешь понять причину, по которой в разговоре со старшими в первую очередь нужно помнить о правилах приличия и этикете.
— Если глава Цзян в самом деле так мыслит, то как он может считаться старшим? — гневно спросил Сюэ Мэн.
— Ладно, Мэн-эр, — нахмурившись, сказал Сюэ Чжэнъюн, — давай поговорим об этом в другой раз. Где Жань-эр? Скорее отведи нас к нему.
Несмотря на то, что Сюэ Чжэнъюн вовремя остановил Сюэ Мэна и у Цзян Си больше не было повода дальше с ним препираться, тот все же не мог не оставить последнее слово за собой. Раздраженно тряхнув рукавами, он с досадой бросил:
— Сюэ Чжэнъюн, как я посмотрю, ты и правда знаешь толк в воспитании!
Сюэ Чжэнъюн сильно побледнел и даже хотел что-то ответить, но в последний момент все же сдержался и не стал на глазах у всех спорить с главой самой влиятельной духовной школы мира совершенствования. Проглотив обиду, глава Сюэ счел за лучшее промолчать и последовал за толпой заклинателей вниз по склону горы.
Дойдя до места, он сразу увидел, что развевающаяся на ветру простая походная одежда его племянника порвана, а один из рукавов в крови. В руке Мо Жань крепко сжимал черный камень, вокруг него лежали сожженные обрывки лозы, а новые плети пока не спешили выползать наружу.
Увидев, что он ранен, Чу Ваньнин и Сюэ Чжэнъюн изменились в лице.
— Жань-эр, как ты? — воскликнул глава Сюэ. — Нужно его вылечить… Исцелите его! Скорее, позовите кого-нибудь! Ши Мэй! Иди сюда! Помоги!
Ши Мэй, похоже, тоже был напуган. При виде кровоточащего плеча Мо Жаня его лицо посерело, и он просто замер на месте, не в силах пошевелиться.
В конце концов вперед выступил божественный мастер[3] Ханьлинь из Гуюэе. Стоило его руке лишь слегка коснуться разорванного рукава, как Мо Жань сразу же почувствовал, что острая боль начала отступать. Обернувшись к Хуа Бинаню, он чуть кивнул головой:
[3] 圣手 shèngshǒu шэншоу «святая рука» — божественный целитель/врач, виртуоз своего дела, корифей.
— Большое спасибо, божественный мастер.
— Не за что, — холодно ответил Хуа Бинань. — Я слышал, что образцовый наставник Мо обнаружил что-то, чем хотел срочно с нами поделиться?
Мо Жань и до этого находился в полном смятении чувств, а сейчас, когда настал момент и ему необходимо было принять решение, его внутреннее напряжение достигло апогея. Он ясно понимал, что если выложить все, что он знает о Формировании Единого сердца, то безо всякого сомнения у некоторых людей возникнут подозрения и догадки, которые могут затронуть его самого.
Однако сейчас у него не было выхода. Кому, как не ему, знать, какая кровавая бойня начнется, если тень Вэйци Чжэньлун накроет мир. Он был готов пожертвовать своей репутацией только ради того, чтобы Чу Ваньнин никогда этого не увидел.
— Посмотрите на это.
Он раскрыл ладонь и предъявил окровавленный черный камень собравшимся вокруг него людям.
Цзян Си усмехнулся:
— Шашка Чжэньлун? Образцовый наставник Мо, вы этим давно всем известным фактом так хотели с нами поделиться? Если бы внутри этих трупов не было черных камней Вэйци Чжэньлун, то как этими трупами можно было бы управлять?
Мо Жань упрямо поджал губы и ответил:
— Это не просто шашка Чжэньлун — это жук-шихунь на шашке Чжэньлун.
Он еще раз показал черный камень вэйци всем, кто желал рассмотреть его поближе, и ткнул в кровавую точку:
— Вот, прямо здесь.
Сохраняя соответствующую его высокому статусу невозмутимость, Цзян Си, заложив руки за спину, молча стоял рядом с ним, бесстрастно рассматривая насекомое.
Сюэ Чжэнъюн подошел ближе, чтобы лучше видеть жука, однако даже длительное его разглядывание не натолкнуло его на какие-либо мысли, поэтому в итоге он все же спросил:
— Жук как жук, что с ним не так?
— Такой есть на каждом камне, — ответил Мо Жань. — Эта партия Вэйци Чжэньлун не так проста, как кажется на первый взгляд.
Он скользнул взглядом по множеству глаз, что сейчас были обращены на него.
Конечно, Мо Жань знал, что делает.
Чтобы предотвратить катастрофу, он должен был рассказать все, что ему известно.
Но это не значит, что он не понимал, какова будет цена…
На самом деле этот закулисный злодей был чертовски умен. Если до сих пор он не был уверен в том, что Мо Жань действительно переродился в этом теле, то воссоздание Формирования Единого сердца бесспорно было идеальной ловушкой для него.
Если в этой ситуации Мо Жань вероломно промолчит, то по его вине страшное бедствие обрушится на смертный мир. Но если он все же решится открыть рот, то этот закулисный злодей сразу же узнает…
Наступающий на бессмертных Император возродился.
Однако у Мо Жаня не было иного выбора и ему оставалось только, тщательно взвешивая каждое слово, сказать:
— Я не знаю, господа, видели ли вы когда-нибудь представление кукольного театра?
Кто-то из толпы ответил:
— …Конечно, видели. Но к чему вдруг этот вопрос?
— Я тоже видел, но в детстве я был очень маленького роста и не мог протиснуться в первые ряды, так что мне оставалось только стоять за сценой, подслушивая и подсматривая за тем, что происходит за кулисами, — сказал Мо Жань. — Поэтому для меня кукольный театр не похож на то, к чему привыкли вы — в отличие от меня, вы видели то, что происходит на сцене: как несколько тряпичных разукрашенных марионеток, выходя на подмостки, сражаются и убивают, разговаривают и поют.
Цзян Си не выдержал:
— Что ты хочешь сказать? Можешь излагать как-то покороче?
— Нет, — ответил Мо Жань, — не каждый человек может так глубоко мыслить, как глава Цзян, а я хочу, чтобы все не только услышали, но и поняли мои слова.
— …
Увидев, что Цзян Си хмурится, но молчит, Мо Жань продолжил:
— Могут ли эти марионетки двигаться сами по себе?
— Конечно нет, — ответил Сюэ Чжэнъюн.
— Тогда вы понимаете, каким образом они двигаются? Несколько человек, сидя на корточках под сценой, при помощи палок и нитей манипулируют ими.
— Верно.
— Ладно, — кивнув, Мо Жань продолжил свои объяснения, — у меня есть одно предположение… Конечно, я не могу проникнуть в мысли Сюй Шуанлиня, но все же, думаю, в целом я прав. Гора Хуан, на которой мы сейчас находимся, очень напоминает то самое место под сценой, а эти бессильные высохшие трупы — по сути нити и палки, при помощи которых можно управлять марионетками на сцене... Естественно, им не нужно обладать какими-то большими способностями, ведь все, что от них требуется — это поддерживать и двигать тряпичную куклу в нужном направлении.
— ...Продолжай, — сказал Цзян Си.
— Если в самом деле гора Хуан — всего лишь закулисье, то настоящий спектакль разворачивается вовсе не здесь, а на сцене. И тут возникает закономерный вопрос: если Сюй Шуанлинь — руководитель этой труппы, то кому он отдает распоряжения?
— Само собой, тем людям за кулисами, в чьих руках нити и палки, — ответил Сюэ Чжэнъюн.
— Именно. Сюй Шуанлинь отдает приказания кукловодам на горе Хуан, а те приводят в движение тряпичных кукол, чтобы они поднялись и показали нужное ему представление.
Дослушав Мо Жаня, Цзян Си прищурился и уточнил:
— Ты хочешь сказать, что кроме горы Хуан, есть еще одно место, так называемая «сцена» с горой трупов, которых ты обозначил как «марионеток»?
— Глава Цзян такой проницательный.
— Тебе незачем мне льстить, — отрезал Цзян Си. — Вот только я хочу кое-что понять… Чтобы убедить, ты засыпал нас цветистыми сравнениями и яркими метафорами[4], но в итоге все, что мы тут услышали, не более чем полет твоей безудержной фантазии[5]. Образцовый наставник Мо, пока что все твои предположения абсолютно голословны. У тебя есть хоть какие-нибудь доказательства?
[4] 花团锦簇 huā tuán jǐn cù хуа туань цзинь цу «букеты цветов, горы парчи» — метафора для описания чего-то очень красочного и впечатляющего.
[5] 天马行空 tiān mǎ xíng kōng тянь ма син кун «небесный скакун мчится по воздуху» — обр. никак не добраться до существа дела (о речи или поступке); о полете мысли, неуемной фантазии.
— …На самом деле у меня не так уж много доказательств моих слов, — ответил Мо Жань. — На эту мысль меня натолкнуло то, что я случайно обнаружил на шашке Чжэньлун в сердце мертвеца жука-шихунь.
Черный камень в его руке был липким от вонючей крови, но, даже покинув тело носителя, жук-шихунь был все еще жив и лениво шевелился, не спеша его оставлять.
Мо Жань какое-то время молча разглядывал насекомое, а потом поднял голову и прямо взглянул, но не на Цзян Си, а на стоявшего за его спиной божественного мастера Ханьлиня, Хуа Бинаня.
— Божественному мастеру, должно быть, лучше всех известно о способности жуков-шихунь к адаптации.
— Этот вид насекомых в самом деле невероятно адаптивен, но на что конкретно пытается указать нам образцовый наставник Мо?
Мо Жань ответил одним словом:
— Имитация.
— Это совершенно естественно, — сказал Хуа Бинань. — Личинки жука-шихунь исключительно искусны в подражании. До достижения зрелости они ментально связаны с отцовскими особями и полностью имитируют все их движения.
— Хорошо. Тогда, если я возьму черный камень Вэйци Чжэньлун с личинкой этого жука и помещу его в тело другого человека, находящегося на значительном расстоянии отсюда, что произойдет?
— … — тембр голоса Хуа Бинаня немного изменился, — что бы ни делал мертвец здесь, тело человека там в точности это повторит.
— Как это можно прекратить?
— Никак, кроме смерти самца ничего не поможет.
Мо Жань кивнул и сказал:
— Господа, разойдитесь немного. Будьте осторожны и смотрите.
Сказав это, он с холодной решимостью в глазах внезапно нанес удар, пытаясь уничтожить черный камень вместе с сидевшим на нем жуком-шихунь. В тот же миг земля под ним задрожала и, разорвав каменистую почву, на свет вырвалась лоза, которая тут же яростно атаковала Мо Жаня. Испуганные люди поспешили отступить, но Мо Жань успел уклониться от атаки и поторопился мысленно погасить свое намерение уничтожить жука-шихунь и шашку Чжэньлун.
Выровняв дыхание, он заложил руку за спину и, встав на прежнее место, объявил:
— Теперь вы все видели своими глазами. Магия горы Хуан защищает жизни этих жуков-шихунь, не давая нам уничтожить их. Если кто-то и сейчас будет настаивать на том, что появление жуков-шихунь на шашках Чжэньлун — это просто совпадение... или что они на них только ради украшения, то мне больше нечего вам сказать.
Повисла тишина. Люди размышляли о его словах, пытаясь переварить догадку Мо Жаня.
Это предположение переходило все пределы разумного, но почему-то никто не смог найти в этой теории ни одного изъяна.
Образ мыслей Мо Жаня казался безумным, но взгляд его был тверд, а в словах звучала абсолютная уверенность в своей правоте.
Казалось, что он на сто процентов знал, о чем думает и как действует Сюй Шуанлинь, и теперь изо всех сил старался убедить их.
Но такого рода глубокая убежденность не могла не пугать людей, и даже Чу Ваньнин начал испытывать тревогу относительно душевного состояния своего ученика. Нахмурив брови, он издали внимательно изучал бледное лицо Мо Жаня, и в какой-то момент у него вдруг екнуло сердце от странного ощущения, будто он почти получил ключ к двери, за которой его ждет свирепое чудовище… которое разорвет его в клочья.
Возможно, Сюэ Чжэнъюн был единственным человеком, чьи мысли были сравнительно просты. Он не придал никакого значения тому факту, что Мо Жань за столь короткий отрезок времени смог додуматься до такой странной и подозрительной «марионеточной техники», а всего лишь серьезно обдумал эту версию и вдруг, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
— Так выходит, что Сюй Шуанлиня на этой горе может и не быть?!
— Я полагаю, что его здесь нет, — подтвердил его догадку Мо Жань.
Старейшина Сюаньцзи тут же обеспокоился тем, о чем большинство людей даже не подумало. Озабоченно нахмурив брови, он спросил:
— Поднимаясь сюда мы истребили не менее десяти тысяч оживших трупов, откуда он взял столько тел? Гибель такого количества людей не могла не привлечь внимания десяти великих духовных школ.
Мо Жань со вздохом произнес:
— Есть место, где в один день умерло куда больше. Вы что, забыли?
— Где это могло умереть сразу столько людей?
Видя недоумение людей, Мо Жань не стал вдаваться в долгие объяснения и произнес лишь одно слово:
— Линьи.
— Невозможно!
Тут же кто-то поспешил возразить:
— В поглотившем Линьи огненном море все сгорело дотла. Какие тела там могли остаться?
— Их забрали через пространственный разрыв, — ответил Мо Жань, — У Сюй Шуанлиня ведь есть сообщник, который может разрывать пространство.
На этот раз никто не стал спорить с ним, но не потому, что он смог их убедить, а лишь из-за того, что все это звучало слишком абсурдно и нелепо.
После долгой паузы Цзян Си сказал:
— Это первая запрещенная техника, которая была утрачена столетия назад…
— Первая запрещенная техника — это «пространственно-временной раскол», а я говорю о «разрыве пространства», — перебил Мо Жань.
— Здесь несколько десятков тысяч трупов. Пусть даже Сюй Шуанлинь действовал не один, — выражение лица Цзян Си стало совсем уж ледяным, — это же насколько велики должны быть способности этого человека, чтобы перенести всех этих людей на гору Хуан, прежде чем их поглотило огненное море?
— Глава Цзян Си, а не могли бы вы взглянуть на ситуацию под другим углом, — ответил Мо Жань. — А что, если эти люди во время переноса уже сгорели заживо, но еще не превратились в пепел. При помощи этой техники проще перемещать мертвые тела, чем возиться с живыми.
Цзян Си пришлось не по вкусу, что представитель молодого поколения так явно ведет в их разговоре. Он прищурился, готовясь взять реванш, но не успел ничего сказать, так как бледная тонкая рука остановила его. С едва заметной улыбкой на губах божественный мастер Ханьлинь, Хуа Бинань, вступил в разговор, обратившись к Мо Жаню:
— Образцовый наставник Мо, вы так уверенно говорите, словно видели все своими глазами. А есть ли у вас доказательства?
Мо Жань никак не ожидал, что этот известный своей скромностью целитель выйдет вперед и задаст ему подобный вопрос. На миг он ошеломленно замер, но все же смог собраться и ответить:
— Вряд ли кто-то лучше, чем образцовый наставник Хуа, сможет определить, обгорела плоть этих окоченевших трупов или сгнила.
Хуа Бинань обернулся и взглянул на несколько расчлененных трупов поблизости, которые, несмотря на отрезанные руки и ноги, продолжали пытаться подняться. Наконец он повернулся обратно и холодно ответил:
— Даже если тела обгорели, что позволяет вам утверждать, что эти трупы стали такими из-за обрушившегося на Линьи бедствия?
Но Мо Жань не собирался отступать и, в упор уставившись на него своими черными глазами, спокойно сказал:
— Это не более, чем предположение. Если образцовый наставник Хуа считает, что это вздор, то он может придумать другой способ, при помощи которого Сюй Шуанлинь смог протащить на гору Хуан тысячи свежих трупов прямо под носом разыскивающих его духовных школ мира совершенствования.
Хуа Бинань весело рассмеялся:
— Я не силен в темной магии, так что даже гадать не буду.
— …
На несколько секунд на горе Хуан воцарилась мертвая тишина.
Эти слова божественного мастера Ханьлиня, словно отравленная стрела, вонзились в сердца и отравили души людей ядом недоверия.
После рассказа Мо Жаня о том, как можно использовать связь между личинкой и самцом жука-шихунь, в сердца многих закрался невыразимый словами первобытный ужас, от которого волосы вставали дыбом.
Не зря в народе есть поговорка: «Скажи, что видят твои глаза, и я скажу, кто ты».
Многих из присутствующих никак нельзя было назвать наивными и простодушными людьми, и, естественно, рано или поздно они должны были задаться вопросом: как вышло, что Мо Жань смог за такое короткое время обдумать такую безумную и страшную по сути своей гипотезу?
Конечно, его сложно было обвинить в том, что он является прихвостнем Сюй Шуанлиня, ведь в таком случае он точно не стал бы выдвигать такое предположение.
Следовательно, может статься, что этот праведный и честный на словах образцовый наставник Мо на самом деле тайно изучает темную магию и, возможно, даже практикует некоторые запрещенные техники?
Подхваченная ветром легкая вуаль на лице Хуа Бинаня чуть приподнялась, обнажив изогнутые в легкой улыбке губы:
— Если уж зрить в корень, когда дело касается предположений о замыслах Сюй Шуанлиня, должен признать, что мне вряд ли удастся сравниться с образцовым наставником Мо.
Мо Жань в какой-то момент хотел возразить, но вдруг осознал, что своими речами сам выбил опору у себя из-под ног и при такой постановке вопроса ответить-то ему было нечего. Он приложил столько сил, чтобы убедить этих людей, и теперь просто не мог сказать: «На самом деле я тоже не силен в черной магии, просто вот решил пофантазировать на тему».
В этот критический момент он вдруг услышал знакомый ясный и холодный голос:
— Образцовый наставник Хуа, к чему эти ядовитые намеки[6]?
[6] 含沙射影 hánshā shèyǐng ханьша шэин «стрелять в тень человека песком изо рта» — вредить исподтишка, бросать ядовитые намеки, клеветать. Истоки идиомы: в море жила рогатая трехногая черепаха Юй, у которой не было глаз, поэтому когда она слышала шаги людей, то начинала плеваться в них песком. Человек, на тень которого попадал песок, мог серьезно заболеть.
— А? — с улыбкой откликнулся Хуа Бинань. — Образцовый наставник Чу...
В ярко сияющих в лунном свете белоснежных одеждах Чу Ваньнин спокойно взирал на него со скучающим выражением лица:
— В разных обстоятельствах и положении люди могут мыслить по-разному. Сидящие на циновке в зале видят лишь кукол на сцене, но те, кто может смотреть представление только из-за кулис, видят сидящих на корточках под столом обычных людей. Образцовый наставник Хуа, вы понимаете, что я хочу сказать?
— Прошу прощения, ваш покорный слуга — глупый человек, которому все нужно растолковывать, — все так же улыбаясь ответил Хуа Бинань.
— Мо Жань имеет свою точку зрения, — холодно продолжил Чу Ваньнин, — он один из моих учеников, поэтому я надеюсь, впредь вы будете осторожнее в словах и не будете строить на ровном месте столь смелые предположения.
От такой поддержки и безоговорочного доверия у Мо Жаня сдавило горло.
— Учитель… — пробормотал он.
Хуа Бинань какое-то время смотрел на Чу Ваньнина, словно желая что-то сказать, но в конце концов все же промолчал и все с той же улыбкой на губах растворился в группе адептов Гуюэе.
За это время Цзян Си смог придать своему лицу обычное надменное выражение, но его дурное настроение никуда не делось:
— В любом случае сначала мы поднимемся на вершину, а уж потом вернемся к этому вопросу, — холодно постановил он.
Когда они достигли вершины горы, то нашли там только громадный барьерный массив с огромным количеством дыр, через которые непрерывно лился красный свет.
При виде этой формации сердце Мо Жаня тут же ухнуло вниз, а пальцы похолодели.
Это и правда было Формирование Единого сердца… Этот массив был необходим для лучшего совмещения пешек Чжэньлун с жуками-шихунь и позволял значительно облегчить управление созданным боевым порядком.
Глава Дворца Тасюэ, нахмурившись, окинула взглядом этот похожий на тотемный столб магический массив и спросила:
— Это же что-то вроде формации? Никогда такого не видела. Глава Сюэ, у вас больше опыта, может, вы встречали что-то подобное?
Сюэ Чжэнъюн подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть странное формирование, но в итоге лишь покачал головой:
— Нет, не встречал.
В темно-карих глазах Цзян Си появился мрачный блеск. Какое-то время он внимательно изучал похожие на сверкающие глаза дыры в массиве и, наконец, вытянув руку, попытался ментально прощупать его. В конце концов, это был его долг, ведь он лучше большинства присутствующих разбирался в магии, связанной с магическими насекомыми и ядами. Закрыв глаза, он полностью погрузился в исследование духовного потока, но спустя приблизительно пять минут внезапно убрал руку и обернулся к Мо Жаню:
— У тебя есть еще какие-нибудь идеи?
Учитывая их более ранние дебаты, подобная реакция с его стороны была равносильна почти безоговорочному признанию правоты Мо Жаня!
— …Есть, — ответил Мо Жань.
— Говори, — сказал Цзян Си.
— Поскольку данная техника завязана на сцепке, отцовская особь под сценой, а мать и дитя на сцене, то сколько мы видели здесь людей с шашками Чжэньлун внутри, столько Сюй Шуанлинь сможет поднять трупов там, где ему это нужно. — Мо Жань сделал паузу, перед тем как перейти к главному: — Вот только если здесь нам встретились трупы обычных людей, которые сами не могут даже курицу связать, то там, боюсь, мы столкнемся с сильнейшими, прославившимися еще при жизни, заклинателями.
Шокированный Сюэ Мэн не удержался и переспросил его:
— Выходит, именно поэтому Сюй Шуанлинь убил так много простых людей? Чтобы лучше контролировать трупы заклинателей?
— Боюсь, что так и есть.
— …
Сюэ Мэн обернулся, чтобы взглянуть на пройденный им путь от подножия до вершины, который был буквально усеян мертвыми телами, и в один миг вся кровь отхлынула у него от лица. Возможно, из-за этого отвратительного зрелища он почувствовал дурноту или в этот момент представил другое место, где им предстоит встретиться лицом к лицу с таким же количеством трупов сильнейших совершенствующихся, но, скорее всего, по совокупности этих причин Сюэ Мэна немного повело в сторону.
Внезапно кто-то громко крикнул:
— Скорее, смотрите сюда! Здесь еще одно мертвое тело!
На голой вершине горы не было иных укрытий, кроме зарослей кустарника, в которых чей-то острый глаз разглядел кусок белых одежд.
Автору есть что сказать:
Ха-ха ~ Есть ли среди вас те, кто так и не смог понять принцип Формирования Единого сердца? Так, иди-ка сюда, я объясню еще раз на пальцах:
А — очень хорошо управляемый объект, Б — объект, манипулировать которым очень трудно. Поэтому тот, кто применяет эту технику, использует жука-шихунь, чтобы установить связь между объектами А и Б.
Главная роль жука-шихунь — подражание.
Манипулятор отдает приказ объекту А, и подчиненный через жука-шихунь объект Б копирует все действия объекта А.
Маленький спектакль:
«Какой аспект в глазах окружающих для вас наиболее важен?»
Цзян Си: — Поддержание лица главы.
Чу Ваньнин: — Поддержание лица образцового наставника.
Мо Жань: — Поддержание лица Учителя.
Хуа Бинань: — Поддержание лица божественного мастера.
Сюэ Мэн: — Поддержание лица молодого господина Пика Сышэн.
Сюй Шуанлинь: — Вы можете перестать думать только о сохранении своего лица, а? Тем более, что я даже не знаю, что такое это ваше «лицо»! Так, давайте быстрее уже организуйте доставку тумаков и еды мне прямо на дом. Я мечтаю хорошо поесть и умереть. Побыстрее бы уже отсняться в этой мелодраме, наконец отмыть ноги от блевотины и послать вас всех нахуй с самой высокой пагоды, мать вашу[7]!
[7] MMP — 妈卖批 mā maì pī «твоя мама торгует оптом/критикой» — интернет-сленг: подразумевается «твоя мама — шлюха» (от сычуаньского произношения 卖 屄 [mā maì bī]); китайский аналог «мать твою/вашу» или английского FUCK.
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1
< Глава 203 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 205 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 201-210
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).
Комментарии
Отправить комментарий