Глава 201. Учитель, как я могу унизить тебя?
Теперь, когда люди из Усадьбы Битань ушли, у Хуан Сяоюэ не было причин оставаться. Так что хочешь не хочешь, но ему пришлось подниматься на гору.
Надеясь побыстрее нагнать передовой отряд, Мо Жань первым бросился в брешь в барьере горы Хуан, а люди из Палаты Цзяндун последовали за ним. В целом Мо Жань был готов к тому, что ждало их внутри, но ученики Палаты Цзяндун принялись визжать как резаные…
Там были трупы.
Мертвые люди повсюду.
Они облепили стволы деревьев, свешивались с ветвей, лежали и ползали по земле. Все обозримое пространство вокруг было покрыто телами. Очень медленно они шевелились, извивались и ползли, пытаясь добраться до живых людей.
В конечном итоге гора Хуан превратилась в гору Мертвецов!
Оценив положение, Хуан Сяоюэ достал метелку[1] и, сделав внезапный выпад, за раз снес головы четырем живым мертвецам. Мо Жань никак не ожидал от старика подобной прыти. Прежде чем он успел сообразить, с чего вдруг этот старый пройдоха стал таким смелым, до его ушей донесся жалобный всхлип, после чего даос Хуан закатил глаза и, кашляя кровью, картинно повалился наземь.
[1] 拂尘 fúchén фучэнь — стар. метелка, мухогонка — кроме прямого назначения по отгонке мух и комаров, использовалась даосами как оружие.
Мо Жань: — …
Ученики Палаты Цзяндун тут же захлопотали вокруг него:
— Старший Хуан…
— Старший…
— Ничего страшного, хотя этот старик ранен, он еще может послужить общему делу. — Хуан Сяоюэ попытался подняться, но после двух безуспешных попыток его колени обмякли и он, задыхаясь, снова упал на землю.
Ученики Палаты Цзяндун взволнованно заголосили:
— Старшему нужно выйти наружу и отдохнуть. Здесь слишком много злых чар. Это может навредить вашему сердцу.
— Да! Точно!
Хотя Хуан Сяоюэ рвало кровью, смешанной с вязкой слюной, он всячески отказывался от помощи. После третьего раунда увещеваний с видом, выражавшим величайшее сожаление, Хуан Сяоюэ в сопровождении учеников Палаты Цзяндун покинул пределы магического барьера горы Хуан.
Этот барьер мешал людям войти, но не преграждал путь к бегству, так что очень скоро из всех адептов Палаты Цзяндун осталось лишь несколько человек. Тем временем они заметили молодого человека, который спускался с вершины к подножию. У этого заклинателя были золотистые длинные волосы, глубокие сине-зеленые глаза и холодный взгляд.
Увидев с Мо Жанем друг друга, они оба немного растерялись.
Первым пришел в себя Мо Жань:
— …Старший брат Мэй?
Мэй Ханьсюэ вежливо кивнул, продолжая хранить ледяное молчание.
Мо Жань же нетерпеливо спросил:
— Там, наверху, как там мой Учитель и остальные?
— Они ушли вперед. — В это время за спиной Мэй Ханьсюэ, пошатываясь, поднялся оживший мертвец. Мо Жань хотел было предупредить его, но в этот момент ярко сверкнул меч и Мэй Ханьсюэ, не оборачиваясь, нанес им удар, проделав в груди трупа дыру.
Когда Мэй Ханьсюэ выдернул меч, по нему стекала черная зловонная жижа. С невозмутимым выражением на лице этот человек спокойно очистил лезвие и продолжил как ни в чем не бывало:
— Идите в гору, сначала прямо, на первой развилке повернете налево. Там очень много мертвецов, так что все сейчас заняты тем, что расчищают дорогу.
Мо Жань поблагодарил его и хотел уже броситься вперед, чтобы быстрее нагнать основную группу, как Мэй Ханьсюэ окликнул его.
— Подождите.
— У старшего брата Мэя какое-то дело ко мне?
— Глава Дворца и госпожа Жун — давние знакомые. На сердце у нашей главы неспокойно, поэтому она приказала мне вернуться и присмотреть за той парой из Духовной школы Жуфэн. Как они? Все еще ждут снаружи?
Мо Жань облегченно выдохнул:
— Да, они ждут снаружи. Наньгун Сы наложил на себя связывающее заклятие, но Хуан Сяоюэ тоже вернулся, и, боюсь, он снова может попытаться усложнить их положение. Прошу, позаботьтесь о них.
Мэй Ханьсюэ поджал губы и, не тратя время на разговоры, развернулся на носках и исчез за магическим барьером.
Не мешкая более, Мо Жань также устремился догонять основную группу.
По дороге ему бросилась в глаза одна странность: изначально он ожидал увидеть тела погибших в бою заклинателей, но повсюду были только изрубленные мертвецы, отвратительная до тошноты гниющая плоть, но ни одного «свежего» тела.
Неужели это потому, что все, кого привели с собой главы духовных школ, являются выдающимися талантами?
Так как Мо Жань спешил присоединиться к сражению, у него не было времени все хорошенько обдумать, потому, добравшись до основной группы, он ринулся в самую гущу сражения и занялся расчисткой подножья горы. Однако странное дело: допустим, трупы, которые ему встретились по дороге, были обессилены после столкновения с передовым отрядом, но теперь-то что не так? Стоило ему вступить в бой, и ощущение неправильности происходящего усилилось.
Слишком просто.
Такое чувство, что он сражается не с одержимыми жаждой крови свирепыми мертвецами, а убивает не способных оказать сопротивление простых людей.
Эта ситуация все больше тревожила его, и постепенно в голове Мо Жаня зародилась ужасная догадка…
— Пить, кхе-кхе…
Внезапно с ветки большого дерева, прямо перед ним, свесился труп с растрепанными спутанными волосами и, протянув руку, попытался схватить его за шею. Мо Жань шарахнулся в сторону, но мертвяк не унимался. Медленно повернув голову, он втянул воздух ноздрями и все-таки схватил его за плечо, после чего попытался приблизить к нему свое оскалившееся сгнившее лицо.
Хотя Мо Жаня тошнило, воспользовавшись ситуацией, он внимательно рассмотрел навязчивого мертвеца и только потом безжалостно пнул его ногой в толпу трупов, которые пытались к нему подобраться, сбив нескольких из них с ног.
— Мо Жань!
Сюэ Мэн пробился к нему и встал с ним спина к спине. Он тяжело дышал, на щеках его были брызги черной крови, глаза метали молнии:
— В чем дело? — отдышавшись, спросил он. — Эти трупы с нами шутки шутят? Хотят задавить нас числом? Почему они все такие слабые?!
Взгляд Мо Жаня помертвел, казалось, могильный холод поселился в его глазах. В прошлой жизни Наступающий на бессмертных Император был увлечен изучением черной магии. Благодаря тем познаниям у него уже появилась смутная догадка, но сейчас все еще было слишком мало нитей, чтобы он мог уверенно связать их в единое целое.
Сквозь сцепленные зубы он процедил:
— Это не мертвые заклинатели. Это трупы обычных людей.
— Что? — изумился Сюэ Мэн, повернувшись к нему вполоборота. — Черт тебя раздери, эти мертвецы обгорели дочерна, как ты можешь определить, заклинатели они или нет? Блять, да тут даже мужчину от женщины не отличить!
Мо Жань не ответил прямо, а вместо этого спросил:
— Если бы мы с тобой дрались, я не успел увернуться и ты схватил меня за плечо, как бы ты поступил?
— …Как ты вообще мог позволить схватить себя за плечо? В рукопашной это то место, которое необходимо оберегать в первую очередь. Даже ученик-первогодка не допустит такого промаха!
— А почему его нельзя касаться?
— Духовное ядро слишком близко! Схватить за плечо — все равно что схватить половину ядра. Если после этого мне вздумается ударить в середину груди, можешь сразу попрощаться с жизнью!
— Допустим, — сказал Мо Жань. — Только что этот зомби таким же образом схватил меня…
Сюэ Мэн испугался не на шутку:
— Ты почему такой неосторожный? Жить надоело?!
Мо Жань поспешил вклиниться в его тираду:
— И он пальцем не шевельнул.
— А?
— С такого близкого расстояния он даже не подумал использовать вторую руку, чтобы нанести удар по моему духовному ядру. Для совершенствующихся защита своего ядра и атака на духовное ядро другого человека — привычка, въевшаяся в костный мозг. Ты верно подметил, даже ученик-первогодка духовной школы не допустил бы такой промах. И превратившись в живого мертвеца, в рукопашном бою он сражался бы так, как его научили, но этот труп не сделал ничего.
Мо Жань помолчал, затем мрачно продолжил:
— Почему он не воспользовался этой возможностью? Есть два варианта. Он не додумался или просто не мог.
Сюэ Мэн: — …
Мо Жань продолжил развивать свою мысль:
— Руки-ноги целы, и такой шанс, который просто невозможно упустить. Поэтому, скорее всего, он не подумал о такой возможности… Боюсь, именно потому, что при жизни большинство из этих людей были простыми смертными, после гибели они не могут быть достойными противниками собравшимся здесь заклинателям, и именно поэтому среди нас до сих пор нет ни одного раненого.
Ошарашенный его предположением, Сюэ Мэн переспросил:
— Но как так вышло? Зачем Сюй Шуанлиню заваливать гору Хуан трупами простых людей? Почему с его способностями он не попытался взять под контроль заклинателей?
— Также одно из двух: он либо не мог, либо просто не додумался.
— Как он мог не додуматься?!
— Раз так, остается одно: он не мог. — Взгляд Мо Жаня потяжелел. Искрящийся Цзяньгуй отразился в его черных глазах, словно жидкий металл, льющийся в безбрежный океан сгустившихся сумерек. — Духовных сил Сюй Шуанлиня недостаточно, чтобы управлять таким количеством заклинателей при помощи техники Вэйци Чжэньлун.
— Если управлять этими слизняками — все, на что он способен, разве он не слабак?
Отступив на шаг, Сюэ Мэн пнул слишком близко подобравшегося мертвяка в толпу напирающих трупов и растерянно спросил:
— Так что делать-то? Как это остановить?
Мо Жань промолчал, но то, что было смутной догадкой, стало обретать все большую ясность.
Понаблюдав за сражением заклинателей с трупами, вскоре он заметил нечто необычное: как только у мертвеца были отсечены руки, ноги, голова, он падал на землю, и в тот же миг из-под земли появлялись тонкие ростки лозы. Вонзаясь в мертвое тело, с чавкающим звуком они вырывали из его груди то, что когда-то было сердцем, и вместе с ним скрывались под землей.
Это было не так трудно заметить, но в хаосе битвы вряд ли кто-то обратил внимание на эти мелкие и тонкие нити. Их можно было обнаружить, только если замереть рядом и наблюдать.
— Мо Жань? — окликнул его Сюэ Мэн, но Мо Жань не обратил на него внимания.
Вдруг он стремительно рванулся вперед и схватил за шею одного из мертвяков. Вытащив другой рукой скрытый в рукаве маленький кинжал, он вонзил его прямо в сердце трупа.
Черная кровь брызнула ему на лицо!
Широко разинув рот, изумленный Сюэ Мэн отступил на пару шагов, буквально лишившись дара речи.
Сначала он подумал, что Мо Жань, похоже, сошел с ума…
Он видел лишь его точеный профиль, когда тот быстро вскрыл грудную клетку трупа и, достав оттуда грязно-серое сердце, раздавил его. Внутри гниющей плоти оказалась скрыта маленькая круглая шашка — камень для вэйци.
Удивляться тут было нечему: все трупы на горе Хуан явно находились под контролем техники Вэйци Чжэньлун, но Мо Жаня интересовал вовсе не этот черный камень… Невзирая на нестерпимую вонь, он продолжил тщательно копаться в месиве из гниющей плоти и крови.
Сюэ Мэн не выдержал и, согнувшись пополам, проблевался.
— Ты! Ты ненормальный?.. Это так омерзительно… оу…
Не обращая на него внимания, Мо Жань тщательно перебирал сгустки крови, пока в конце концов не нашел то, что искал.
Осмотрев камень, он обнаружил присосавшееся к нему багряно-красное насекомое... пожирающего души жука-шихунь.
В тот же миг из земли вдруг вырвались десятки тонких отростков ползучей лозы и устремились к окровавленным рукам Мо Жаня! Он начал быстро уклоняться, но плети лозы продолжали настойчиво следовать за ним, словно утянуть под землю эту шашку вместе с жуком для них было вопросом жизни и смерти.
Теперь Мо Жань полностью осознал замысел Сюй Шуанлиня и способ, которым он планировал его реализовать.
Волосы на его теле встали дыбом, кровь застыла в венах…
Потому что за исключением Наступающего на бессмертных Императора, никто в мире не мог додуматься применить эту темную секретную технику подобным образом!
Так же как Чу Ваньнин когда-то изобрел «Десять тысяч волн, обращенных вспять», эти черные камни, жуки-шихунь и толпа зомби были частью хорошо знакомого Мо Жаню боевого построения «Формирование Единого сердца», которое было создано им в прошлой жизни!
Если прежде это были всего лишь догадки, то воссоздание этого формирования было для него равносильно удару пыльным мешком по голове. Исходя из этого, еще два его предположения можно было принять как свершившийся факт:
Во-первых, в этом мире, кроме него, есть как минимум еще один возрожденный.
Во-вторых, этот возрожденный очень хорошо знаком с техниками Наступающего на бессмертных Императора из прошлой жизни.
У Мо Жаня затряслись руки. Он еще крепче сжал в ладони черный камень с присосавшимся к нему красным жуком. Просачиваясь между пальцев, вонючая кровь капала на землю.
Он автоматически уворачивался от атакующих его со всех сторон тонких лоз, но в голове у него царил полный хаос.
Вместе с волной панического ужаса в его памяти всплыли обрывки воспоминаний из прошлой жизни…
Тогда ему было всего лишь девятнадцать.
К тому времени Небесный Разлом, ведущий в Призрачное Царство, был закрыт, Ши Мэй — похоронен, а он уже полгода втайне ото всех практиковал технику Вэйци Чжэньлун. Правда, на этом пути его пока преследовало невезение, и он снова и снова терпел неудачи.
Вплоть до того дня.
Сидевший в позе лотоса девятнадцатилетний Мо Вэйюй медленно открыл глаза. Он развел сложенные руки и увидел, что в центре бледной ладони лежат две черных как смоль шашки вэйци... Это был первый раз в его жизни, когда в результате усердной работы ему удалось создать два черных камня Вэйци Чжэньлун.
До этого он перепробовал тысячи самых разных методов, однако все его попытки окончились неудачей. Мо Жань раздобыл очень старый свиток с описанием запретной техники, но записи там были слишком сложны для понимания, а попросить совета у Чу Ваньнина он, конечно, не мог. На самом деле в то время он уже не очень-то и хотел с ним разговаривать. Смерть Ши Мэя пролегла между ними пропастью, которую невозможно было заполнить.
Фактически от их отношений учителя и ученика осталась одна видимость. С тех пор, как он встал на темную стезю и обнажил свою дьявольскую натуру, иногда ему встречался мужчина, одетый в белое. Всякий раз, повстречав его на пути, он проходил мимо, не проронив ни слова, словно и не видел вовсе.
На самом деле несколько раз, когда они расходились на мосту Найхэ, Мо Жань боковым зрением подмечал, что Чу Ваньнин, казалось, хотел что-то сказать ему. К сожалению, обостренное чувство собственного достоинства не позволяло Чу Ваньнину проявить инициативу и первому заговорить со своим учеником. Что до Мо Жаня, то он не собирался давать ему ни единого шанса, поэтому, заметив его колебания, еще больше ускорял шаг и уходил, не оглядываясь.
В конечном итоге эта ошибка легла неподъемным грузом на их плечи.
Так как не было никого, кто мог бы помочь ему, Мо Жань потратил очень много времени на то, чтобы более или менее понять суть техники, изложенной в тайном свитке, самым главным в которой было: все камни для Вэйци Чжэньлун, — неважно, черные или более мощные, способные на создание эмпатической связи, белые шашки вэйци, — должны быть созданы из концентрированной духовной силы «игрока».
Чтобы сделать одну шашку, необходимо было потратить колоссальное количество духовной энергии. К примеру, на создание одного черного камня требовалось столько же духовной силы, сколько хватило бы на сотню сильнейших атак, а для создания белого нужно было в один миг израсходовать запас духовной энергии мастера уровня Чу Ваньнина.
Другими словами, даже если человек обладал незаурядным умом и достиг совершенства в понимании сути техники Вэйци Чжэньлун, но не имел достаточного запаса духовной энергии, все это было совершенно бесполезной тратой сил и ему оставалось только мечтать да разглагольствовать. Хотя Мо Жань был невероятно духовно одарен от природы, в конце концов, в то время он был всего лишь юношей, которому не исполнилось и двадцати, поэтому, несмотря на то, что он прикладывал все силы, его очень долго преследовали неудачи и в итоге ему удалось создать лишь два черных камня, которые наконец-то лежали у него на ладони.
В свете единственной свечи, едва освещающей его лицо, в лихорадочно блестевших глазах Мо Жаня отразились две черные шашки вэйци.
Он все-таки смог сделать это!
В этот момент его совершенно не волновало количество камней. Уже то, что у него получилось создать из своей духовной энергии камни для техники Вэйци Чжэньлун, приводило его в восторг. Он сделал это!
Его красивые черты внезапно исказились, и он вдруг стал похож на свирепого хищного зверя.
Когда Мо Жань вышел из комнаты, где практиковал секретную технику, у него закружилась голова — наполовину от блаженства, а наполовину оттого, что изготовление этих двух черных камней истощило все его духовные силы. Оказавшись на улице, он был ослеплен ярким солнечным светом, в глазах зарябило, и дыхание сбилось. Его лицо покраснело, затем побелело, все поплыло перед глазами. Заметив вдали два размытых силуэта приближающихся учеников Пика Сышэн, Мо Жань собрал силы на то, чтобы спрятать камни в своем мешке цянькунь, после чего упал на землю и потерял сознание.
Пребывая в полузабытьи, он знал, что его перенесли обратно в его комнату в общежитии и положили на узкую кровать. С трудом приоткрыв глаза, он увидел, что рядом с ним кто-то сидит.
У него был жар, болела голова, и никак не получалось рассмотреть лицо посетителя. Он только смутно чувствовал, что его глаза смотрят на него с искренним участием и беспокойством…
— Ши[2]…
[2] Ши Мэй и Шицзунь (Учитель), начинаются с одного иероглифа 师 «ши».
Его губы шевелились, но голос пропал. Не в силах договорить, он не смог сдержать слезы, которые беззвучно полились из его глаз.
Человек в белом молча смотрел на него, а потом Мо Жань почувствовал, как теплая рука нежно коснулась его лица, вытирая слезы. Вздохнув, он очень тихо сказал:
— Ну что ты плачешь?
— …
«Ши Мэй, ты ведь вернулся?
Ты можешь не уходить?.. Не умирай… не бросай меня одного…
С тех пор, как мама покинула меня, в целом мире никто, кроме тебя, не был ласков и добр со мной. Все остальные лишь презирали и отвергали меня, никто не хотел оставаться со мной рядом…
Ши Мэй, не уходи…»
Даже если бы захотел, Мо Жань не смог бы остановить эти потоки горячей соленой влаги, льющиеся из его глаз. Пусть он чувствовал себя слабаком и размазней, но продолжал рыдать в голос, и даже во сне слезы продолжали течь по его щекам.
Все это время молчаливый гость тихо сидел на краю его кровати и просто держал его за руку. И пусть он не проронил ни слова и его поддержка выглядела неловкой, но он не покидал его ни на минуту и постоянно был рядом.
Мо Жань вдруг вспомнил о лежащих в его мешке цянькунь двух черных камнях вэйци, каждый из которых, несомненно, был источником и семенем зла. Но также они были его выстраданным козырем в борьбе против воли Небес.
Чтобы создать камень для Вэйци Чжэньлун, мало было истратить огромное количество духовной энергии, в конце требовалось принести жертву, которой должна была стать его чистая душа.
Взгляд Мо Жаня под мокрыми от слез ресницами затуманился. Взглянув на призрак Ши Мэя, он пробормотал:
— Прости… если бы ты был жив, я тоже…
Я тоже не захотел бы пойти по этому пути.
У него не осталось сил и, так и не договорив, он крепко заснул, а когда проснулся, человек в белом уже ушел. Конечно, первой мыслью было, что все это ему только приснилось, однако он помнил, что в его комнате была зажжена курильница с благовониями, которую ему дал Сюэ Чжэнъюн. Хотя ароматный дым успокаивал и умиротворял, ему не нравился этот запах.
Благовония погасли, хотя длинная ароматическая спираль еще не догорела, а значит, ее потушили.
Кто-то заходил сюда?
Мо Жань сел и тупо уставился на курильницу. Если честно, ему просто не хотелось думать об этом. Он увидел свою одежду, перевязь, божественный меч, которые были аккуратно разложены на столе. Там же лежал его мешок цянькунь.
Он вдруг очнулся и босиком бросился его проверять.
Раскрыв мешок, он убедился, что, к счастью, все три сложных узла, которые он завязал, прежде чем упасть в обморок, были на месте.
Мо Жань вздохнул с облегчением и, перетряхнув мешок, обнаружил на дне две иссиня-черных шашки для партии Вэйци Чжэньлун. Словно два замысливших зло демонических глаза, они безмолвно взирали из темноты, выжидая возможность, чтобы пожрать его с потрохами.
Он замер, какое-то время неотрывно глядя на эти черные камни.
Похоже, это и правда была его судьба… Если бы тогда Чу Ваньнин перевернул мешок цянькунь Мо Жаня… все изменилось бы.
Но Чу Ваньнин никогда не стал бы рыться в чужих вещах. Он даже в открытую перед ним торбу не заглянул бы дважды.
Мо Жань зажал в ладони свои черные шашки. В горле пересохло, кадык заходил ходуном, а сердце застучало, как барабан.
И что ему делать? Как теперь использовать эти два камня?..
Теперь, когда ему наконец удалось создать такое совершенное оружие, Мо Жаню не терпелось его опробовать... Вот только на ком? Словно удар молнии, в его голове вспыхнула совершенно безумная идея.
Чу Ваньнин.
Мо Жань хотел загнать этот камень в Чу Ваньнина.
После того, как он поместит его в этого бездушного и черствого лицемера, станет ли тот послушным его воле? А если он прикажет ему опуститься на колени, сможет ли устоять на ногах?
Интересно, а получится ли у него приказать Чу Ваньнину встать перед ним на колени, валяться у него в ногах и молить о прощении? Он мог бы даже заставить Учителя называть его хозяином, изводить, колоть, кусать и рвать его в клочья!
От этих мыслей глаза перевозбужденного Мо Жаня лихорадочно заблестели.
Да, он сможет изводить его…
Что будет самым болезненным для этого вознесшегося над смертными богоподобного небожителя? Что станет для него самым большим унижением?
Ему нужно опорочить его…
Мо Жань крепко сжал камни в кулаке. Во рту пересохло, горло горело огнем, и эта неутолимая жажда лишь усиливалась. Охваченный сильнейшим возбуждением и тревогой, в предвкушении Мо Жань снова и снова облизывал потрескавшиеся губы, мечтая поскорее увидеть, как Чу Ваньнин покорно склонит перед ним свою белую шею. Он представил, как протянет руку и прикоснется к ней, чтобы почувствовать этот приятный трепет страха перед ним, и потом…
Сжать пальцы и сломать ему шею? Раскрошить его кости в порошок?
Мо Жань понял, что это не доставит ему удовольствия.
Без всякой видимой причины он вдруг ощутил себя опустошенным и неудовлетворенным.
Если Чу Ваньнин просто умрет, это будет как-то слишком скучно и бессмысленно. Даже фантазировать об этом нисколько не хотелось. Он хотел увидеть, как сломленный и раздавленный Чу Ваньнин плачет и ползает у его ног, желал наблюдать, как, сгорая от стыда и гнева, он мечтает о смерти, но продолжает жить.
Даже тогда Мо Жань интуитивно чувствовал, что есть лучший способ излить на него свой гнев.
Он приложил к губам шашку вэйци и, ощутив губами холод ее острого края, хрипло пробормотал:
— Ты не сможешь удержать меня, Чу Ваньнин. Очень скоро настанет тот день, когда я прикажу тебе…
Прикажу тебе что?
В то время он еще не осознал, что именно так яростно хочет получить, и не смог понять, что в тот момент над всеми прочими его желаниями преобладали жажда подчинить Чу Ваньнина и сексуальная тяга к нему.
Но уже тогда многими его действиями управлял пробудившийся в нем звериный половой инстинкт самца. Движимый этой животной жаждой обладания, он страстно желал первое же изготовленное им семя зла вложить именно в Чу Ваньнина. Он хотел испачкать его!
Повинуясь порыву, Мо Жань встал, толкнул дверь и вышел наружу…
Автору есть что сказать:
Сегодня слишком много дел, не успела разобраться с сообщениями и тегнуть запись. Все оставляю на завтра Q_Q Прошу прощения, просто пашу как лошадь. Постановку для своего маленького театра тоже не придумала. Кажется, еще немного — и бездыханной рухну на пол.
0.5: — Хочешь маленький театр? Этот достопочтенный сам по себе театральная студия.
2.0: — Забудь, ты театр, работающий в ночную смену.
0.5: — Вчера ты сказал, что я неграмотный, и я это стерпел. Но сегодня ты называешь мою театральную студию порнографической! Лжец, где твоя совесть?!
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1
< Глава 200 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 202 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 201-210
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).
Комментарии
Отправить комментарий