Глава 200. Учитель, гора Хуан открыта
Ученики Усадьбы Битань и представить не могли, что, даже не начавшись, битва у горы Хуан убьет их лидера.
Хотя Ли Усинь был в годах и в его движениях уже чувствовалась свойственная старости усталость, если бы в результате насланного на него горой Кошмара Феникса энергия в его меридианах не начала циркулировать в обратном направлении, он бы не скончался так внезапно.
В полной тишине ученики в зеленых одеждах Усадьбы Битань один за другим опустились на колени.
Скорбный вой разорвал небесный свод и ранил сердца людей. Ученик, который хотел свести счеты с Наньгун Сы, забыв обо всем, подполз к своему старому учителю и, не в силах сдержать свое горе, зарыдал в голос, размазывая длинным рукавом слезы по заплаканному лицу.
Внезапно огромный барьер, закрывавший гору Хуан, загудел так, что уши заложило. Цзян Си переменился в лице и сурово прикрикнул:
— Кто-нибудь, займите место Ли Усиня, иначе сегодня мы все тут погибнем!
Сюэ Чжэнъюн просто повернул голову и позвал:
— Юйхэн! Скорее иди сюда! Помоги нам!
Чу Ваньнина не нужно было просить дважды, ведь лучшим его навыком было именно искусство работы с магическими барьерами. Звук, что они слышали, был криком злого духа феникса, а значит, они все же смогли пробиться до внутреннего слоя проклятья и очень скоро смогут прорваться сквозь барьер. Однако, если сейчас они не справятся, второй попытки у них не будет, ведь отдача от этого проклятия может перевернуть горы и высушить реки. По разрушительности оно может превзойти даже поглотившее Духовную школу Жуфэн Пламя Бедствия, вот только убежать от него будет куда труднее.
Вспоров барьер острым, как меч, взглядом, Чу Ваньнин одним прыжком переместился к нему и, взмахнув рукавами, нанес удар по бреши, образовавшейся после падения Ли Усиня.
Стоило Чу Ваньнину подключиться к барьеру, как он в потрясении повернул голову и изумленно воззрился на стоящего рядом Хуан Сяоюэ:
— …
Он видел, что лицо Хуан Сяоюэ раскраснелось и покрылось испариной, тело дрожит. Со стороны казалось, что он прикладывает нечеловеческие усилия для прорыва барьера, и, очевидно, прочие главы даже не сомневались в том, что так оно и есть.
Хотя Хуан Сяоюэ мог одурачить других, но обмануть такого признанного мастера магических барьеров, как Чу Ваньнин, ему было не под силу.
Перехватив бремя Ли Усиня, Чу Ваньнин тут же почувствовал в этом месте излишне сконцентрированный напор убийственной магии, словно Ли Усинь с самого начала в одиночку боролся с потоком темной энергии, который должны были сдерживать двое. При создании заклинателями атакующей формации, удар должен распределиться более-менее равномерно между всеми включенными в нее. Подобная концентрация разрушительной энергии в одной точке — довольно редкое явление, возникающее только в одном случае: тот, кто стоял рядом, вообще не прикладывал никаких сил...
На самом деле Хуан Сяоюэ все это время только притворялся!
Чу Ваньнин пришел в ярость. Нахмурив свои черные брови, он окинул этого лицемера холодным взглядом и строго прикрикнул:
— Ты… как ты смеешь! Думаешь, это детская забава?!
— Ч… что?.. — Хуан Сяоюэ тяжело дышал, и голос его звучал не громче, чем писк комара. Казалось, еще немного — и его хватит сердечный приступ. Те главы, у которых еще остались силы, услышав шум, с трудом повернули головы.
— О чем вы, образцовый наставник… какие еще забавы?..
— Сам знаешь, какие! Почему бы тебе просто не убраться отсюда?!
Не отрываясь от барьера, Сюэ Чжэнъюн крикнул:
— Юйхэн, что ты набросился на даоса Хуана? По-твоему, сейчас время выяснять отношения? Если у тебя есть к нему вопросы, давай сначала пробьем барьер, а потом вы снова поговорите!
Взгляд Хуан Сяоюэ заметался и замер, споткнувшись об острый, как лезвие меча, взгляд Чу Ваньнина. Сердце его похолодело от страха.
С самого начала у него не было духовной силы, необходимой для участия в формации, созданной для открытия барьера горы Хуан, но ради сохранения лица он все равно вызвался помочь. Ему просто хотелось, чтобы впоследствии все в Верхнем Царстве знали, что Палата Цзяндун все так же сильна, а Хуан Сяоюэ все еще великий мастер.
Кто мог подумать, что такой рохля, как Ли Усинь, в одиночку примет на себя демоническую энергию, которой должны были противостоять они вдвоем, и, пораженный проклятием, так трагически скончается на глазах у всех. И, казалось бы, умер и умер, бог с ним, но нет же, в итоге на его место встал Чу Ваньнин…
Этого образцового наставника Чу следовало бы изрубить на тысячу кусков!
Хуан Сяоюэ больше не нужно было ничего изображать, потому что его жирное лицо на самом деле от страха покрылось холодным потом.
Он напряженно думал: что же ему теперь делать?
Навредить себе — вот ключ к решению проблемы. Хуан Сяоюэ прикусил язык, чтобы кровь, смешавшись со слюной, выступила в уголках его губ.
— Образцовый наставник… на самом деле вы неправильно поняли этого старика… после того, как Ли Усинь упал, я правда не мог… не мог больше… больше…
Он демонстративно сильно закашлялся так, чтобы кровавые брызги разлетелись в разные стороны.
— Этот старик действительно не мог больше терпеть…
Но разве мог он обмануть Чу Ваньнина?
Духовно Ли Усинь был сильнее Хуан Сяоюэ, так что, если бы они оба старались изо всех сил, разве мог Ли Усинь упасть первым?
Он яростно взмахнул рукой и, используя призванную Тяньвэнь, отбросил Хуан Сяоюэ на три метра в сторону от барьера.
— Убирайся!
— Ой!
Перепуганные ученики Палаты Цзяндун плотным кольцом окружили своего старшего.
Многие из тех, кто стал свидетелем этой сцены, гневно уставились на Чу Ваньнина:
— Как может образцовый наставник Чу вести себя так неразумно?
— Даос Хуан отдал все силы на общее дело! С чего вдруг этот человек начал плетью махать?! Нашел время показывать людям свой дурной нрав!
— Разве правильно, пользуясь своей силой, обижать и запугивать тех, кто слабее?!
Эту брань Чу Ваньнин просто пропустил мимо ушей. Его грудь распирало от клокочущего внутри гнева, в похожих на льдинки глазах феникса горел злой огонь. Возможно, это было лишь отражение подсвеченного алым магического барьера, но в этот момент казалось, что в его зрачках пылает адское пламя.
— Я сказал, пошел вон, — его голос звучал очень тихо, но угрожающе.
Любой человек, кто хотя бы немного знал Чу Ваньнина, понимал, что если он громко кричит и ругается, то еще есть шанс его переубедить и договориться, но если он становится холодным и сдержанным, никто не сможет его остановить. Мало того, тот, кто попытается вмешаться и сам может попасть под горячую руку и расстаться с жизнью под ударами не знающей жалости Тяньвэнь.
Сюэ Чжэнъюн пробормотал:
— Юйхэн… в конце концов, что случилось?..
— Хуан Сяоюэ, ты вообще использовал хоть каплю своих духовных сил, чтобы пробить барьер горы Хуан? — От возмущения на руке Чу Ваньнина, лежащей на барьере, вздулись вены. — Когда рядом с тобой Ли Усинь уже не мог в одиночку нести эту ношу, ты поделился с ним хотя бы толикой своей духовной силы?!
— Что вы такое говорите?! — возмущенно закричала младшая ученица Палаты Цзяндун. — Нашего мастера Хуана все еще рвет кровью, а вы смеете утверждать, что он недостаточно старался? Успокоитесь, только если увидите, что он умер от перенапряжения так же, как глава Ли?
Черные брови Чу Ваньнина еще сильнее сошлись над переносицей. Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент огромный барьер яростно затрясся и пошел волнами. Ладони всех глав окутало ярко-алое сияние.
Цзян Си поспешил скомандовать:
— Сконцентрируйтесь! Это последний слой! Скоро прорвемся!
— …
У Чу Ваньнина не было желания продолжать препираться с этой толпой умалишенных. Отвернувшись, он сосредоточился и, начертав заклинание прорыва, положил ладони на колеблющийся магический барьер, влив в образовавшуюся трещину всю свою духовную мощь, похожую на ослепительный поток бушующего пламени.
Загрохотало и загудело.
Содрогнулась земная твердь.
В магическом барьере горы Хуан появилась огромная брешь в два с половиной метра высотой и такая широкая, что в нее одновременно плечом к плечу могли войти пять человек.
Сюэ Чжэнъюн радостно воскликнул:
— Открылся! Мы взломали барьер!
Он стоял к трещине ближе всех и сразу же попытался заглянуть внутрь, но тут же ему в нос ударила вонь от проникших в брешь темно-красных ядовитых испарений. Невольно отшатнувшись, глава Сюэ изумленно закричал:
— Почему так воняет?!
Стоило появиться новому зрелищу, и людям сразу же перестали быть интересны препирательства Усадьбы Битань и Палаты Цзяндун. Заклинатели всех школ столпились вокруг открывшейся бреши, разглядывая проход.
Из-за исповедуемого его духовной школой пути совершенствования настоятель Храма Убэй Сюаньцзин[1] оказался наиболее чувствителен к такому явлению. Перебирая четки, он торжественно объявил:
[1] 玄镜 xuánjìng сюаньцзин «черное зеркало».
— Это место от подножия до вершины завалено телами невинно убиенных людей. Боюсь, одержимых обидой и ненавистью трупов на горе Хуан намного больше, чем мы могли предположить.
Потемнев лицом, Цзян Си сказал:
— Похоже, эта шустрая крыса[2] Сюй Шуанлинь действительно свила гнездо на этой дьявольской горе, — и повернувшись к толпе, объявил: — Слушайте все! Раненые, трусливые, бесполезные и симулянты… — на слове «симулянты» его полный безбрежного холода темный взгляд остановился на лежащем на земле Хуан Сяоюэ, после чего с едва заметной усмешкой он продолжил, — все эти люди остаются у подножья горы, остальные следом за мной поднимутся на гору.
[2] 过街老鼠 guòjiēlǎoshǔ гоцзелаошу «крыса, перебегающая улицу» — обр. в знач.: предмет всеобщего осуждения; объект всенародного гнева; сокращение от 老鼠过街, 人人喊打! когда крыса перебегает улицу, каждый кричит: «Бей ее!».
Увидев, что Чу Ваньнин вошел в проем, Сюэ Мэн, не желая отставать, сразу хотел последовать за ним, но обнаружил, что Мо Жаня нет рядом. Оглянувшись, он увидел, что рядом с Наньгун Сы опять поднялась суматоха. Оказывается, что как только скорбь немного поутихла, ученики Усадьбы Битань преисполнились ненависти и решили, что пришло время свести счеты с Наньгун Сы. Несмотря на то, что Чу Ваньнин огородил его защитным магическим барьером, Наньгун Сы все еще был окружен людским стадом с искаженными бессильной злобой лицами, изрыгающими в его адрес брань и проклятья.
Сюэ Мэн с тревогой позвал:
— Мо Жань, почему ты все еще там? Все уже поднимаются в гору, поторапливайся!
— Иди вперед. Прикрой Учителя и Ши Мэя, и, если что-то пойдет не так, сразу отправь мне сообщение с парящим цветком.
У Сюэ Мэна не было выбора, кроме как уйти без него.
К этому времени у подножья горы остались лишь люди из Усадьбы Битань и Палаты Цзяндун. Мо Жань проводил взглядом спину уходящего Сюэ Мэна, после чего обернулся и сказал:
— Я могу понять ваши чувства, господа, но Наньгун Сы не замешан в истории с Руководством «Отрезающего воду меча». Если господа хотят свести счеты, то, по крайней мере, стоит дождаться, пока будет пойман Сюй Шуанлинь и тогда вернуться к решению этого вопроса.
— Это совершенно разные вещи! Неважно, Сюй Шуанлинь или Наньгун Сы — ни один из них не сбежит!
— Верно! Оба должны заплатить!
Среди этих людей единственным, кто еще не окончательно утратил разум, был Чжэнь Цунмин. Пристально глядя на Мо Жаня покрасневшими от слез глазами, он спросил:
— Образцовый наставник Мо, вас и вашего учителя люди называют «образцовыми наставниками». Разве правильно, что два образцовых наставника, злоупотребляя своим статусом и положением, ради личной корысти выгораживают преступника?
— Я лишь считаю, господа, что все должно быть по закону, и если вы в самом деле честно хотите решить все по справедливости, то должны усмирить эмоции и согласно правилам мира совершенствования доставить Сюй Шуанлиня и прочих подозреваемых в Цитадель Тяньинь, чтобы десять великих духовных школ беспристрастно разобрались во всем и вынесли совместное решение. Разве правильно, что сейчас без суда и следствия вы стремитесь разорвать на части человека, который не имеет намерения сопротивляться? — ответил Мо Жань.
Чжэнь Цунмин: — …
Кто-то выкрикнул:
— Каких еще десять школ? Девять! Разве Жуфэн теперь можно считать духовной школой?
Чжэнь Цунмин внезапно сказал:
— Восемь, — после того, как он попытался очистить кожу своего наставника, а потом, вытирая слезы, размазал его кровь по себе, измазанное лицо этого юноши выглядело особенно потерянно и скорбно. — Осталось только восемь духовных школ… В Усадьбе Битань тоже нет главы.
— Брат-наставник…
Не обращая внимания на рыдания и стенания младших учеников, он повернул голову, чтобы взглянуть на Мо Жаня, и сказал:
— После битвы за Небесный Раскол Учитель сказал мне, что Пик Сышэн можно считать честной школой. Теперь я вижу, что, похоже, он ошибся на ваш счет.
Мо Жань: — …
— Мастер Мо, неужели вам так необходимо защищать этих двух скотов из школы Жуфэн? — спросил Чжэнь Цунмин.
Прежде, чем Мо Жань успел ответить, послышался хриплый голос Наньгун Сы:
— Мо Жань, уходи.
Е Ванси встала на одно колено рядом с Наньгун Сы, чтобы помочь ему подняться. Хотя это было по-настоящему тяжело для них, они не выглядели испуганными и растерянными, только лишь голос Наньгун Сы прозвучал чуть глуше, чем обычно:
— Молодой господин Мо, поднимайтесь на гору, это дело вас никак не касается.
Мо Жань покосился на эту парочку и сказал:
— Когда-то ты три раза поклонился моему наставнику как своему учителю, неужто для тебя это ничего не значит? Раз уж мы оба его ученики, как это может не иметь ко мне отношения?
Пораженный Наньгун Сы выдохнул:
— Ты…
Мо Жань повернул голову и снова взглянул в лицо Чжэнь Цунмина. К этому времени вокруг него собрались не только люди из Усадьбы Битань, но и ученики Палаты Цзяндун. Словно хищные звери, почуявшие запах крови, они подходили ближе, пытаясь взять его, Наньгун Сы и Е Ванси в кольцо.
Поддерживаемый с двух сторон под руки ученицами, задыхаясь и картинно закатывая глаза, вперед выступил Хуан Сяоюэ. Зло уставившись на Мо Жаня, он оттолкнул поддерживающих его девушек и, ткнув в его сторону сухим, как сучок, пальцем, завопил:
— Этот старик с пеленок проникся принципами справедливости мира совершенствования! Как я могу безучастно наблюдать за твоими неблаговидными деяниями!
Мо Жань холодно ответил:
— Почтенный Хуан и правда пример для подражания для всего мира совершенствования. Только что он был на последнем издыхании, но не прошло и пятнадцати минут, как этот храбрый даос вновь полон сил и готов вершить справедливость. Просто восхитительно!
— Ты… кхе-кхе! — Разгневанный его выпадом, Хуан Сяоюэ демонстративно схватился за грудь и закашлялся так, словно в самом деле вот-вот потеряет сознание. Хотя эта сцена была сыграна превосходно, Мо Жань не удостоил ее даже взглядом.
Ученики в зеленых одеждах Усадьбы Битань объединились с одетыми в фиолетовую форму людьми Палаты Цзяндун и плотным кольцом окружили трех человек. Шаг за шагом они подступали все ближе, все еще не осмеливаясь первыми вступить в бой.
Все понимали: если сейчас не получится удачно разыграть козырь с численным перевесом, потом будет сложно что-то переиграть[3].
[3] 覆水难收 fù shuǐ nán shōu фу шуй нань шоу «разлитую воду трудно собрать» — обр. в знач.: сделанного не воротишь; то, что сделано, сделано и не может быть отменено.
Нахмурившись, Чжэнь Цунмин хрипло сказал:
— Образцовый наставник Мо, в последний раз спрашиваю: вы правда не уступите?
— А-а-а!
Прежде чем Мо Жань успел ответить, до них долетел пронзительный женский крик. Неизвестно, кто из заклинательниц так завопил, но причина стала ясна почти сразу, когда из трещины в магическом барьере горы Хуан хлынул поток непонятной темно-серой грязи.
Хуан Сяоюэ испуганно спросил:
— Что это? Оползень?
Мо Жань прищурился.
Нет, это точно не оползень.
Присмотревшись, люди похолодели от ужаса.
Из проема наружу хлынула волна обгоревших тел! Руки этих трупов пригорели к телу, остатки плоти болтались на костях, как ветхая одежда, сквозь ошметки кожи почти невозможно было разглядеть прижизненный облик.
— У-у… — кто-то не выдержал и, согнувшись, начал блевать.
— Твою мать, это слишком мерзко…
— Неужто на горе скопилось так много этой дряни?
— Это ж сколько тут мертвецов?..
Увидев этот поток мерзости, Мо Жань тоже встревожился. В это время в воздухе раздался гул и стенки открытой совместными усилиями всех глав бреши в барьере задрожали, как будто намереваясь вновь сомкнуться…
Удивительное дело, но, похоже, этот барьер имел способность к самовосстановлению! Потребовалось совсем немного времени, чтобы пробоина начала закрываться, грозясь запереть внутри всех, кто успел войти!
— Сначала поднимемся на гору, а о мести и справедливости поговорим потом, — предложил не на шутку обеспокоенный Мо Жань. — Сюй Шуанлинь сейчас где-то на вершине, так почему бы вам не озаботиться тем, чтобы поймать главного виновника?
Люди Усадьбы Битань заколебались в нерешительности, но Хуан Сяоюэ, потеребив бороду, с холодной усмешкой ответил:
— Главы самых сильных духовных школ уже поднимаются на эту гору, так что нет причин сомневаться в том, что Сюй Шуанлинь будет пойман. Но если оставить без надзора этих скользких юнцов из Духовной школы Жуфэн, они могут и ускользнуть от нас. Если по недосмотру упустим их сейчас, то кто знает, когда еще представится случай их поймать.
— Хуан Сяоюэ! — Мо Жань так разозлился, что в его руке алым огнем заполыхал явившийся на его зов Цзяньгуй. — Все тебе мало?!
Увидев, что он призвал божественное оружие, больше сотни человек вытащили из ножен и направили на него свои мечи, настороженно ожидая его дальнейших действий.
Мо Жань понимал, что ему вряд ли удастся избежать жестокой битвы, впрочем, это не слишком волновало его. Куда больше он был обеспокоен тем, что многие посчитают эту бойню началом противостояния со всем Пиком Сышэн…
Однако в этот момент за спиной он услышал лишенный интонаций низкий голос:
— Господа, поднимайтесь на гору. Наньгун Сы никуда не сбежит и будет ждать вас здесь.
Хуан Сяоюэ тут же ответил:
— С какой стати нам верить твоему слову, юнец? Или ты можешь заключить себя в магический круг, из которого не сможешь выйти[4]?
[4] 画地为牢 huà dì wéi láo хуа ди вэй лао «начертить на земле круг в качестве тюрьмы» — установить жесткие рамки, наложить ограничения; по преданию внутри такого круга в древности помещали преступника, чтобы устыдить его.
Холодно взглянув на него, Наньгун Сы поднялся на ноги и внезапно вытолкнул Е Ванси из магического барьера, установленного Чу Ваньнином.
— А-Сы!
Снаружи никто не мог проникнуть внутрь этого барьера, но те, кто был внутри, могли в любой момент покинуть его.
Оставшись один внутри защитной сферы, Наньгун Сы медленно достал из ножен свой меч. Отраженный лезвием свет высветил исполненное решительности лицо.
Подбородок, губы, нос.
Полные решимости глаза.
Сообразив, что он собирается сделать, Е Ванси с криком начала биться о сомкнувшийся перед ней барьер:
— Не делай глупостей!
— Предки, что основали нашу духовную школу, оставили потомкам наставление: «Жадность, ненависть, ложь, убийство, блуд, воровство, грабеж — семь табу благородного человека», — вымолвил Наньгун Сы. — Отринув добродетель, мой отец жил вопреки этому учению. Однако, несмотря на мое высокомерие, за двадцать шесть лет жизни я никогда не действовал опрометчиво и в части соблюдения этих семи заповедей моя совесть чиста.
Словно струя проточной воды, меч с тихим звоном полностью вышел из ножен.
— Не надо!
Мо Жань тоже понял, что он собирается сделать, и постарался ослабить барьер. Однако созданная Чу Ваньнином магическая преграда была слишком прочной, чтобы ему удалось быстро справиться с ней.
Он пробормотал:
— Наньгун…
Однако Наньгун Сы не взглянул даже на Е Ванси и уж тем более не обратил внимания на Мо Жаня. Он сказал:
— Господа, раз уж сегодня вы отказываетесь поверить мне на слово, у меня нет другого выхода. К счастью, когда-то я овладел искусством наложения пут и прямо сейчас сам заточу себя здесь. Пожалуйста, не впутывайте в это дело невиновных. Я, Наньгун Сы, запру себя в магическом круге и буду ждать вашего возвращения.
— Наньгун!
Прежде, чем этот крик затих, пролилась кровь.
Меч Наньгун Сы вонзился в землю, но между лезвием и земной твердью оказалось еще кое-что. То, что он так безжалостно пригвоздил к земле, оказалось его левой рукой…
Он в самом деле без всякой жалости, словно змею на семь цунь[5], прибил свою руку к земле. Молнии зазмеились по мечу, активируя заклинание заточения.
[5] Отсылка к идиоме *捏住了七寸 niē zhùle qī cùn не чжулэ ци цунь «схватить змею на семь цунь» — обр. ситуация, когда любое действие может привести к неблагоприятным последствиям. Считается, что если схватить змею на семь цунь (23,3 см) от головы, то можно ее полностью обездвижить, однако это очень рискованно, ведь если схватить ее чуть ниже, то она сможет поднять голову и укусить, а если выше, это может убить ее, а ловцу змей она обычно нужна живой.
Е Ванси преклонила колени перед барьером.
Кровь Наньгун Сы струилась из-под эфеса меча, окрашивая землю в алый цвет.
Е Ванси так низко опустила голову, что никто не смог разглядеть выражение ее лица, лишь только пальцы рук с побелевшими костяшками судорожно цеплялись за струящийся барьер.
Этим заклятием, прибивая к земле, укрощали свирепых зверей, злых духов и домашнюю скотину. В Верхнем Царстве не было заклинателя, который не знал бы, как им пользоваться.
Наньгун Сы использовал этот метод магического связывания, чтобы пригвоздить себя.
От пронизывающей боли его губы посинели и затряслись, но он не проронил ни слезинки. Какое-то время спустя он поднял на столпившихся у барьера людей покрасневшие глаза, чтобы четко и внятно сказать:
— Идите.
— … — В двух своих жизнях Мо Жань очень редко встречал людей, которые могли настолько поразить его, что он лишился бы дара речи.
В прошлой жизни это удалось только Е Ванси.
Сейчас это случилось, когда он смог по-настоящему разглядеть суть человека, которого Е Ванси любила.
Когда-то он был сбит с толку: как Е Ванси могла полюбить этого незрелого юнца, который влюбился в смазливую мордашку, за внешней красотой не заметив истинной сути девушки? Разве достоин этот безмозглый «золотой мальчик» ее искренней привязанности?
Однако в эту минуту он смог посмотреть на него глазами Е Ванси.
Стоящий на коленях в грязи, истекающий кровью, но непоколебимый в своих убеждениях.
Наньгун Сы.
— Уходите! — яростно взревел Наньгун Сы. — О чем вам еще волноваться?! Или мне нужно еще и ноги к земле прибить?! Уходите!
Чжэнь Цунмин развернулся первым.
Он вернулся к телу Ли Усиня, поправил одежду, придав ему достойный вид, после чего поднял труп и пошел прочь.
— Старший брат!
— Старший брат, ты не останешься?
— Старший брат, мы что, так и уйдем? Ты собираешься спустить им все?..
— Зачем здесь оставаться? — ответил Чжэнь Цунмин. — Неизвестно, сколько продлится битва на этой горе. Думаешь, наш глава все это время должен лежать тут в грязи без приличного гроба и ждать погребения?!
Переглянувшись между собой, ученики Усадьбы Битань низко опустили головы и промолчали.
Поравнявшись с Мо Жанем, Чжэнь Цунмин нарочно задел его плечом и тихо сказал:
— Образцовый наставник Мо, запомни свои слова. После этой битвы увидимся в Цитадели Тяньинь.
— К счастью, в этом мире все еще есть Цитадель Тяньинь, которая восстановит справедливость. — Тот ученик, который до этого плюнул в лицо Чу Ваньнина, шел за своим братом-наставником. Взглянув на Мо Жаня полными ненависти покрасневшими глазами, он глухо добавил: — Настоятель Цитадели, конечно, рассудит по справедливости, чтобы наш учитель мог упокоиться с миром. Мо Жань, Наньгун Сы… оба вы одним миром мазаны! Злодеи, подождите и получите по заслугам! Ждите смерти!
Автору есть что сказать: завтра будут воспоминания 0.5 на ранней стадии почернения. На этот раз обойдется без графичного описания насилия, но чтобы сохранить остатки достоинства 0.5, я все же должна вас заранее предупредить ==
0.5: — Кто здесь достопочтенный? Этот достопочтенный даже на раннем этапе почернения был довольно опасен! Разве можно сравнивать мое величество даже с пятью глупыми юнцами, вроде 2.0? *холодная ухмылка.pgj*
Сун Цютун: — Ваше Величество, это ведь… jpg?
2.0: — Ой, он ведь безграмотный. Неуч и есть.
«Цитадель Тяньинь»
Храм для публичного суда мира совершенствования, который старше любой из десяти великих духовных школ.
Чтобы держать нейтралитет, обычно не принимает участия в делах мира совершенствования, оставаясь в стороне от суетного мира. Когда возникают резонансные дела, затрагивающие интересы многих духовных школ, задерживает преступников и организует справедливый суд.
Цитадель Тяньинь обладает непререкаемым авторитетом среди заклинательских школ, и для этого есть три причины: во-первых, это старейшая организация мира совершенствования, которая существует более тысячи лет. Во-вторых, Настоятель Цитадели является прямым потомком богов и людей. Ради сохранения и защиты чистоты крови должность эта передается по наследству. И в-третьих, для судейства и вынесения приговора Цитадель Тяньинь использует инструмент, оставленный богами — небесные весы. Именно поэтому заклинатели всего мира глубоко чтят этих бессмертных пророков и благоговеют перед ними.
Несколько тысяч лет духовные школы переживали расцвет и упадок, но Цитадель Тяньинь существовала всегда.
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1
< Глава 199 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 201 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 191-200
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).
Комментарии
Отправить комментарий