ТОМ II. Глава 184. Учитель, я заставил тебя слишком долго ждать. Новелла: «Хаски и его Учитель Белый Кот»

Глава 184. Учитель, я заставил тебя слишком долго ждать

Быстро сходив на кухню, Мо Жань вернулся с полной тарелкой риса и коробом для закусок и сел рядом с Чу Ваньнином.

 

Чу Ваньнин был несколько удивлен его выбором и с сомнением уточнил:

 

— Ты... не пойдешь к столу Ши Мэя?

 

Мо Жань удивленно воззрился на него:

— А зачем мне идти к его столу?

 

Услышав его ответ, Чу Ваньнин сразу же воспрял духом и его настроение значительно улучшилось. Опустив глаза, он несколько раз кашлянул и пробормотал:

 

— Я думал, еда с того стола тебе больше по вкусу.

 

Мо Жань посмотрел на порозовевшие кончики ушей и внезапно его осенило: неужели Чу Ваньнин ревнует? От этой мысли его сердце затрепетало в груди. С улыбкой он склонился к Чу Ваньнину и прошептал ему на ухо:

 

— Мне по вкусу быть там, где есть ты.

 

Уши Чу Ваньнина стали малиновыми от смущения.

 

Сначала он упирался коленями в ноги Мо Жаня, но теперь это прикосновение вдруг стало ощущаться как-то уж слишком остро, и он захотел отодвинуться. Однако Мо Жань не дал ему этого сделать и под прикрытием стола нагло схватил его за ногу.

 

— Ты!..

 

Его вскрик тут же привлек внимание сидевших за их столом людей:

 

— Господин бессмертный, что случилось?

 

Сообразив, что он повел себя недостойно, Чу Ваньнин заставил себя успокоиться и холодно ответил:

 

— Ничего.

 

Мо Жань спрятал улыбку, про себя решив, что ревнующий Чу Ваньнин ему очень даже нравится.

 

На самом деле он не собирался делать ничего безрассудного или развратного, ведь сейчас игра не стоила свеч[1], а просто хотел удержать его рядом.

[1] 杀敌五百自损一千 shādí wǔbǎi zì sǔnyīqiān шади убай цзы суньицянь «уничтожить пятьсот врагов, пожертвовав тысячей солдат».

 Поэтому Мо Жань снова потянул Чу Ваньнина за ногу, по-детски навязчиво пытаясь уговорить его опереться о себя.

Тот опять попытался отодвинуться, и он снова вернул его назад.

 

В конце концов Чу Ваньнин не выдержал и пнул его под столом, но отодвигаться больше не стал.

Довольный Мо Жань весело рассмеялся, на что Чу Ваньнин проворчал:

 

— Ты просто ненормальный.

 

После чего они оба принялись за еду.

 

Мо Жань украдкой глянул в тарелку Чу Ваньнина, и, как и ожидалось, там оказался лишь пучок зелени и кусок тофу. Похоже, манты с бульоном внутри уже съели сидевшие за столом не знающие меры и приличий дети.

 

Тогда Мо Жань вручил Чу Ваньнину принесенный им с кухни бамбуковый короб.

 

— Что это?

 

Склонившись, Мо Жань зашептал:

— Плетенка с мантами. Шесть с икрой[2] краба и шесть с мясом очищенных креветок. Я сделал их специально для тебя… Тсс, молчи и ешь быстрее. Так и знал, что ты лучше голодным сидеть будешь, чем начнешь соперничать за еду с другими людьми.

[2] 蟹黄 xièhuáng сехуан — «икра» краба: совокупность яичников c не выведенными яйцеклетками и пищеварительных желез самок краба, считается очень полезным для здоровья деликатесом.

— ...

 

Если бы он начал есть за общим столом приготовленные специально для него баоцзы, это точно не осталось бы без внимания, поэтому смущенный Чу Ваньнин в нерешительности замер на месте. Однако стоило ему взглянуть в сияющие искренностью и заботой глаза Мо Жаня, на его испачканную в муке щеку, и он не смог ему отказать.

Тем более, что сама эта фраза: «Я приготовил это специально для тебя», — захватила в плен его сердце.

 

Все так же молча Чу Ваньнин открыл короб и, используя палочки, застопорил крышку в вертикальном положении, чтобы спрятать от окружающих его содержимое. Но как бы он ни пытался скрыть очевидное, стоило ему откинуть крышку, и по залу стал распространяться утонченный аромат запеченного в нежном тесте крабового мяса. Как только он вонзил зубы в нежное тонкое тесто, наваристый, обжигающий рот бульон брызнул на язык, согрев своим жаром не только тело, но и душу.

 

 — Ну как, вкусно? — сгорая от нетерпения, Мо Жань внимательно следил за выражением его лица. В его глазах ясно читалась надежда получить похвалу.

 

Полностью вовлеченный в процесс Чу Ваньнин, не отрываясь от еды, сказал:

 

— Неплохо, ты тоже попробуй.

 

— Я не буду есть, это все для тебя. — Со счастливой улыбкой на губах Мо Жань не сводил с него пронизанных теплом и светом черных глаз. — Если нравится, попробуй еще с мясом креветки?

 

Этот молодой человек так искренне и неотрывно смотрел только на него своими черными как смоль глазами, из-за муки на щеке казавшимися еще ярче, и выглядел таким уязвимым и очаровательным, что сердце Чу Ваньнина не могло не дрогнуть.

 

Он все еще не мог понять, почему Мо Жань оставил красавца Ши Мэя и обратил свой взор на него. Но сейчас в этом ясном и уверенном взгляде не было и намека на то, что в его сердце осталось место для кого-то другого, что не могло не вселить уверенность в сердце любого, даже самого неуверенного в себе, человека.

После ужина староста деревни пригласил всех пойти посмотреть представление труппы бродячих артистов, которое должно было пройти на установленном около реки деревянном помосте, откуда уже доносился звон цимбал и звуки хуциня[3]. На сцену вышли шуты, акробаты и актеры с выбеленными лицами[4]. Струящиеся рукава плыли по ветру, яркие маски сменяли друг друга, один из артистов под барабанную дробь поднял голову к небу и, убрав медную трубку изо рта, изрыгнул столб пламени. В огненной вспышке ярко засверкали бусы и заколки в волосах актеров и зрителей. Толпа ахнула и разразилась громкими аплодисментами.

[3] 胡琴 húqin хуцинь — китайский аналог скрипки: музыкальный инструмент со смычком, пропущенным между двумя его струнами.

[4] Здесь речь идет об артистах пекинской оперы (京剧 jīngjù цзинцзюй), которая сочетает в себе музыку, вокальные партии, пантомиму, танцы и акробатику.

Чу Ваньнина никогда не интересовали подобные низкопробные трюки. Во-первых, уловки простых смертных выглядели слишком уж неловко, а так как он с первого взгляда мог раскрыть секрет их фокусов, то не испытывал никакого азарта, а значит, и удовольствия. Во-вторых, во время таких представлений вокруг сцены яблоку было негде упасть, а ему никогда не нравились шум и суета.

Так как не только он, но и Ши Мэй оказались не заинтересованы, они без лишних слов собрались покинуть деревенский праздник. Мо Жань не стал возражать и просто молча пошел рядом с ними, лишь оглянувшись напоследок на ярко освещенную сцену.

Ши Мэй мягко напомнил ему:

 

— Пойдем, уже поздно. Глава, наверное, уже начал волноваться.

 

— Угу.

 

Мо Жань без лишних слов склонил голову и поспешил догнать своих спутников, но, пройдя всего несколько шагов, услышал, как Чу Ваньнин с деланым равнодушием спросил:

 

— Хочешь посмотреть?

 

— Это ведь «Ван Кай и Ши Чун состязаются в богатстве[5]». Довольно интересная постановка.

[5] 王恺和石崇斗富 «Ван Кай и Ши Чун состязаются в богатстве». Предание о хвастовстве и бахвальстве. В династию Цзинь (III – V вв.) сановники Ши Чун и Ван Кай, соперничая в роскоши, не знали меры в пышности одежд и колесниц, доходя в изощренности до пределов возможного, а цзиньский государь У-ди, доводившийся Ван Каю племянником, постоянно ему содействовал. Ван Кай однажды сделал полог из фиолетового шелка длиной в сорок ли, но Ши Чун решил перещеголять соперника и построил навес из пурпурной (королевской) парчи длиной в пятьдесят ли (25 километров). В связи с этой историей есть устоявшаяся фраза: «Воздвигнуть парчовый навес длиною в пятьдесят ли», — сильно хвастаться богатством.

Он не признал, что хочет посмотреть на представление, но и не стал этого отрицать, поэтому Чу Ваньнин, выслушав его ответ, спокойно сказал:

 

— Тогда давай вернемся и посмотрим.

 

Ши Мэй застыл в растерянности:

 

— Учитель, мы уже задержались из-за ужина и не вернулись вовремя. Если еще и на представление останемся...

Чу Ваньнин прервал его:

 

— Просто посмотрим и сразу вернемся.

 

Ши Мэй кротко улыбнулся и мягко ответил:

 

— Хорошо, как скажете, Учитель.

Все трое вернулись и, протиснувшись сквозь оживленную толпу, пробрались поближе к сцене. Многие беженцы из Линьи никогда раньше не были в здешних местах и не видели традиционную сычуаньскую оперу. Порхающие в воздухе длинные струящиеся рукава, яркие костюмы и постоянно сменяющиеся гротескные театральные маски изумляли их. Многие цокали языками от восхищения. Чтобы маленькие дети могли видеть происходящее на сцене, взрослые сажали их себе на плечи.

— Государь пожаловал мне кораллы и дерево из яшмы. Эти бесценные сокровища ослепляют….

На сцене Ван Кай и Ши Чун пыжились изо всех сил, стараясь показать кто из них богаче, краснея от гнева и пытаясь потеснить противника.

 

— Кто еще сможет выстлать обратный путь в пятьдесят ли* пурпурным шелком?

 

— Отлично! Ха-ха-ха, так принеси еще отрез!

 

Глаза всех, кто смотрел представление, ярко сияли, дети спешили набить рот пирожными, чтобы освободить руки и вместе со взрослыми громко хлопать в ладоши.

 

Это было не Верхнее Царство, где больше всего ценились хорошие манеры. Здесь люди все вместе с детским простодушием радовались зрелищу. Никто не сидел с невозмутимым лицом, потягивая жасминовый чай, пока слуга разминал ему спину, служанка обмахивала опахалом, а актеры, не чувствуя поддержки зрительного зала и не вкладывая душу, просто отрабатывали гонорар. Так уж вышло, что там, где всем правит богатство и изысканность манер, частенько царит атмосфера скуки и даже самая прекрасно исполненная ария «Князь расстается с наложницей[6]» звучит пресно и безвкусно.

[6] 霸王别姬 bà wáng bié jī ба ван бэй цзи «князь [баван] расстается с наложницей» ария из классической пекинской оперы; омофон: расставание черепахи (рогоносца) со сверчком.

Эти люди были простыми и бесхитростными, зато прямо-таки горели энтузиазмом. Дурно воспитанные и шумные, они толпились, наступая друг другу на ноги, громко аплодировали и еще громче кричали, распространяя вокруг себя живую энергию праздника. Качаясь на волнах всеобщего веселья, Чу Ваньнин почувствовал себя не в своей тарелке. Такой скучный человек, как он, скорее предпочел бы сидеть за чашкой чая в Верхнем Царстве, слушая заунывную арию «Князь расстается с наложницей», вместо того, чтобы стоять в возбужденной толпе, наблюдая, как Ван Кай препирается с Ши Чуном.

Рядом с ним был еще один человек, которому тоже не нравилась эта шумная атмосфера деревенского праздника.

 

Он стойко терпел толкотню и шум, но от пения зурны и звона медных тарелок и колокольчиков у него очень скоро разболелась голова. Воспитание не позволяло этому вежливому мужчине проявлять недовольство, и он продолжал сохранять доброжелательное выражение лица ровно до того момента, когда на сцене с «разбитыми кораллами» стоящий рядом рослый детина вдруг резко подпрыгнул на месте и начал колотить в ладоши, да так интенсивно, что случайно опрокинул чайный напиток[7] стоявшего рядом с ним паренька прямо на Ши Мэя.

[7] 茶汤 chátāng «чайный отвар» — чай и компот, а также заваренный на чайной основе просяной суп; жидкая каша из просяной муки с сахаром и чаем.

 

— Ох! Виноват! Вы уж простите!

 

— Господин бессмертный! Как же неудобно-то вышло, я такой неуклюжий!

 

Ши Мэй поспешил успокоить их:

 

— Ничего страшного, это пустяк.

 

Но теперь на его одежде было большое неряшливое пятно. Вздохнув, он с сожалением сказал Чу Ваньнину:

 

— Учитель, давайте я отправлюсь обратно без вас. Как переоденусь, сразу доложу уважаемому главе, что поручение выполнено.

 

Чу Ваньнин спокойно напутствовал его:

 

— Хорошо, будь осторожен в пути.

 

Ши Мэй улыбнулся, попрощался с Мо Жанем и ушел. Про себя Чу Ваньнин решил, что использованная его учеником тактика отступления очень даже хороша. Может, ему самому поискать в толпе человека, который его толкнет? При удачном исходе у него появится прекрасный повод сбежать от этих восторженных людей. Пока он размышлял на эту тему, толпа вдруг взорвалась аплодисментами и подбадривающими криками. Подняв голову, он взглянул на сцену и увидел, что негодующий усатый Ван Кай начал изрыгать пламя.

Бах!...

Столб огня вырвался из его рта и взметнулся над речной гладью, на миг превратив темные воды в оранжево-алый поток.

Толпа пришла в дикий восторг.

— Ух ты!

 

— Давай еще! Сделай это еще раз!

 

— … — Чу Ваньнин не понимал, что в этом такого интересного... Приведите сюда Сюэ Мэна, и он устроит вам огненное шоу безо всяких приспособлений.

 

Окончательно потеряв интерес к представлению, он вдруг заметил совсем рядом улыбающегося Мо Жаня. Чтобы все отлично видеть, такому высокому мужчине не нужно было вытягивать шею или, расталкивая людей, пробираться поближе к сцене. Огненная вспышка высветила красивое лицо, игривые ямочки на щеках, похожие на наполненные сладостью глубокие озера, и бездонные темные очи, в глубине которых за кротостью и нежностью, казалось, загадочно мерцали до поры сокрытые тайные надежды.

Словно почувствовав взгляд Чу Ваньнина, Мо Жань повернул голову и улыбнулся ему еще ярче. Теперь в этих влажных черных глазах он видел лишь собственное отражение.

— Когда я был маленьким, то часто бегал смотреть на уличные представления, но меня каждый раз прогонял управляющий, поэтому я так и не смог досмотреть этот спектакль до конца, — мягко и непринужденно пояснил Мо Жань. — Сегодня я впервые увидел всю постановку. Учитель, тебе понравилось?

— …

Чу Ваньнин посмотрел в его восторженно сияющие глаза и в итоге сказал:

 

— Ну, неплохо.

 

Улыбка Мо Жаня расцвела как яркий огненный цветок во мраке ночи. Внезапно со сцены послышалось тихое пение. Занавес опустился, и, когда поднялся вновь, перед зрителями предстала новая героиня с густо подведенными черной тушью бровями, в одежде, украшенной множеством синих перьев. «Великий государь испустил дух. На кого в жизни теперь опереться его наложнице…»

 

— О, это же «Прощай, моя наложница». — Мо Жань с улыбкой посмотрел на Чу Ваньнина. — Пошли? Я наконец смог осуществить свою мечту досмотреть «Состязание в богатстве», и теперь можно возвращаться домой.

 

— Давай посмотрим еще немного.

 

— А?

— Эта постановка не такая уж и скучная, можно остаться и еще посмотреть.

 

Приятно удивленный Мо Жань приподнял брови, а затем одарил его сияющей улыбкой:

 

— Ладно.

«Прощание», «Храм Цзиньшань», «Расследование о двух гвоздях», «Сожаления об убийстве в башне»[8]….

[8] сюжеты-арии из традиционной сычуаньской (пекинской) оперы (всего их более 2000).

Одна ария сменяла другую, но, несмотря на поздний час, никто не расходился, даже наоборот, с наступлением ночи люди становились все более восторженными и воодушевленными.

Они продолжили смотреть представление, и люди вокруг совсем не уставали, а только все больше приходили в восторг.

 

Следом за Наложницей на сцене появился Мудрец, декламирующий:

 

— Доброе слово греет три зимы, злая речь ранит, как холод в июне…

Когда очередь дошла до ожесточенной схватки, в которой Сун Цзян[9] убивает Бао Ци[9], одобрительные возгласы и аплодисменты заглушили даже пение актеров на сцене. Охваченные весельем деревенские жители громко орали и хохотали, толкались и хлопали Чу Ваньнина по плечу. Как назло, он сам отрезал себе все пути к отступлению, и от собственной беспомощности его накрыло очередным приступом гнева. Именно в этот сложный момент пара теплых рук легла на его плечи.

[9] Сун Цзян и Бао Цзи — персонажи из китайского классического романа XIV века «水浒传 Речные заводи», основанного на народных сказаниях о подвигах и приключениях 108 «благородных разбойников».

 

Оглянувшись, он встретился глазами с Мо Жанем. Чу Ваньнин и не заметил, когда тот оказался позади него. Широко улыбнувшись, Мо Жань притянул его к себе за талию и заслонил своим большим телом от раздражающих его людей.

 

На какое-то время громкий смех, крики, звон медных тарелок и бой барабанов стали очень далекими. От взгляда на Мо Жаня у него запылали уши, и Чу Ваньнин поспешно отвернулся, не желая больше пялиться на него.

 

Атмосфера за его спиной накалилась до предела. Обжигающее дыхание опалило шею, сильная грудь плотно прижалась к нему сзади, длинные сильные пальцы крепко сжали плечи. Барабаны били все быстрее, возвещая начало нового огненного шоу. Взгляды всех зрителей сейчас были прикованы к сцене. Люди кричали, свистели и хлопали в ладоши.

Чтобы не выказать своего волнения, Чу Ваньнин через силу хотел поаплодировать вместе со всеми. Но прежде чем успел поднять руки, он ощутил, что Мо Жань придвинулся к нему еще плотнее, буквально накрыв его своим телом. Возможно, он надеялся, что в этой толчее этого никто не заметит, или дело было в том, что толпа наседала слишком сильно, толкая его к сцене, а может, ему просто захотелось стать ближе к любимому человеку и, соединившись с ним плотью и кровью в единое целое, разделить этот момент всеобщего душевного подъема и безудержного веселья.

 

Какой бы ни была причина, Мо Жань опустил взгляд и уверенно заключил его в кольцо рук, после чего склонил голову и в тот миг, когда сцену осветил очередной сноп огня, поцеловал Чу Ваньнина в ухо.

Яркое пламя выхватило из темноты ярко разрисованное лицо актера и полностью захватило сердца и умы зрителей.

 

— Спасибо, что остался со мной, — нежно и чуть хрипло прошептал Мо Жань на ухо Чу Ваньнину, — я знаю, что на самом деле тебе это не нравится.

— ...Не надо надумывать, мне все нравится.

 

Мо Жань негромко рассмеялся и, закрыв эту тему, обнял еще крепче, уперевшись подбородком в изгиб его шеи.

Когда огонь снова вспыхнул в ночи, Чу Ваньнину вдруг захотелось спросить его об одной вещи. Он открыл рот и...

— Мо Жань, почему ты..?

 

— Ха-ха-ха! Здорово!

 

Чу Ваньнин говорил слишком тихо, и его голос просто утонул в гомоне толпы.

 

— Что? — переспросил Мо Жань.

 

— ...Неважно, — лицо Чу Ваньнина немного раскраснелось от охватившего его приступа гнева. Он не хотел повторять это дважды. За раз израсходовав все свои душевные силы, теперь он чувствовал лишь невыносимый стыд и точно не собирался еще раз открывать рот.

 Мо Жань какое-то время молчал. Он действительно не расслышал вопрос Чу Ваньнина, но все же вдруг сказал:

 

— Человек, которого я люблю, — это всегда был ты.

— ...

 

Сердце подскочило в груди Чу Ваньнина и тут же перешло на бешеный бег.

 

— Это всегда был ты. Но раньше я был слишком глуп и не мог понять своих истинных чувств.

 

Тук-тук-тук! Грозясь выскочить из груди, сердце стучало в унисон с барабаном на сцене. Звон медных тарелок и колокольчиков звонким эхом резонировал в его теле, собираясь в районе груди.

 

— Прости.

 

— …

— Я заставил тебя слишком долго ждать.

Перед его глазами словно вспыхнул ослепительный фейерверк, в ушах загудело, земля ушла из-под ног, поменявшись местами с небом. Стало совершенно непонятно, стоит ли он на тверди земной или утопает в облаках. Сейчас только человек за его спиной был той несомненной реальностью, которая убеждала его, что это все не сон. Прежде ветер не имел формы и цвета, но теперь он превратился в обжигающее дыхание Мо Жаня.

На самом деле Чу Ваньнину и не нужны были долгие объяснения. Он хотел только, чтобы любимый человек просто признал, что тоже любит его. Теперь, когда это случилось, у него голова пошла кругом, весь мир потерял четкость и окрасился во все цвета радуги. Чу Ваньнин не мог думать, не мог шевелиться. С головой погрузившись в бурные волны людского моря, он тонул в ярких красках обрушившегося на него мира и в конце концов лишился возможности видеть, слышать, чувствовать вкус, цвет и запах.

Автору есть что сказать:

Не придавайте значения бессистемности выступлений моего маленького оперного театра. В конце концов, это все вымысел и издержки производства. Ха-ха-ха-ха.

Маленький спектакль: «Группа поддержки из деревни Юйлян».

Шимэй (сестренка-наставница): — Ух! Я прямо кожей чувствую, что эта деревня переполнена дурными намерениями в отношении меня.

Псина: — Откуда у тебя такие мысли?

Шимэй: — Ладно, забудем про подрывную деятельность персонажа по имени Лин-эр, в конце концов, дело прошлое. Но вот сейчас я стою себе, никому не мешаю, смотрю представление, и не пойми кто выплескивает на меня чайный отвар. Я так долго оставался в тени, наконец-то смог выйти на сцену — и что в итоге? Неужели эта массовка не может быть ко мне подобрее?

Псина: — Ну… может, на роли деревенских жителей пригласили людей из кошачье-собачьего фан-клуба (хохочет до слез).

Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1

< Глава 183 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 185 >

Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 181-190

Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot

Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и  пример как это сделать

Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).