Глава 180. Учитель, почему я подвел[1] тебя?
[1] 辜负 gūfù гуфу «нести вину на плечах» — обмануть ожидания, не оправдать доверия; подвести.
Это было впервые и для Чу Ваньнина — так крепко сжимать ладонь Мо Жаня и переплетаться с ним пальцами.
Одно это уже оказалось слишком сильным потрясением. К счастью, Мо Жань не предпринимал попыток сблизиться еще больше, иначе Чу Ваньнин и в самом деле мог спрыгнуть с тридцатиметровой высоты и пуститься в бега.
Вот уж действительно, повезло так повезло.
Что касается Мо Жаня, то он был готов снова и снова поглаживать ладонь Чу Ваньнина, переплетая его пальцы со своими.
К сожалению, ему этого было недостаточно — слишком мало. Но, к счастью, он так и не решился на большее, ведь стоило ему поцеловать Чу Ваньнина, и он точно не удержался бы и попытался получить куда больше.
Вот уж действительно, не повезло так не повезло.
К тому же Мо Жань чувствовал, что, несмотря на его сдержанность, Чу Ваньнин был готов сорваться с места и бежать куда глаза глядят.
Как только меч опустился на землю, Чу Ваньнин, не сказав и пары слов, тут же развернулся и ринулся прочь, но сделав несколько шагов, осознал, что подобное поведение выглядит очень странно, и постарался отступить с достоинством.
Однако, стоило ему неспешно пройти еще немного, как он услышал, что Мо Жань догоняет его, и снова перешел на бег.
— …
Наблюдая за его стремительным бегством, Мо Жань почувствовал, как сердце его болезненно зудит и плавится от охватившего его жара.
Поэтому только в самый последний момент он заметил, что низко опустивший голову Чу Ваньнин не разбирая дороги идет прямо на большое дерево:
— Осторожно!..
Бах!
Несмотря на его предостережение, Чу Ваньнин врезался головой прямо в мощный ствол.
Мо Жань тут же бросился к нему:
— Больно? Дай мне взглянуть.
Но Чу Ваньнин молча прикрыл лоб рукой и снова пошел вперед.
Только Мо Жань хотел броситься за ним, как услышал:
— Не ходи за мной.
— Но я... тоже хочу вернуться в дом и поспать.
— Постой снаружи. Остуди свою горячую голову на холодном ветру. Когда замерзнешь, можешь зайти.
Когда замерзнешь?
Мо Жань улыбнулся. Разве он может замерзнуть?
После того, как этой ночью он сжимал руку Чу Ваньнина, в сердце его вспыхнуло такое пламя, что какой-то прохладный ночной ветерок вряд ли мог его погасить.
Но, естественно, Мо Жань не стал перечить и послушно остановился. Стоя в холодном сиянии луны, он смотрел, как Чу Ваньнин уходит все дальше, пока его силуэт не скрылся за дверью дома. После чего подошел к дереву, в которое так неудачно врезался Чу Ваньнин, и с тихим вздохом уткнулся лбом в шероховатый ствол.
Закрыв глаза, он кожей ощутил всю грубость старой древесной коры.
Чу Ваньнин…
...любит его.
Лепестки цветов осыпаются дождем, на одинокий остров пришла весна.
Яркая луна высоко, легкие облака заслонили солнце.
Грохочет темный прилив, вода и небеса слились на горизонте.
Этот мир не может стать лучше, ведь Чу Ваньнин любит его.
Хотя Мо Жань никогда не умел красиво выражать свои мысли и был довольно невежественным, но сейчас, когда душа его готова была воспарить от счастья, ему захотелось изложить свои мысли и чувства в белом стихе. Любовь смогла изменить даже такого дикаря, как Мо Вэйюй, в один миг превратив неотесанного чурбана в поэта, и все потому, что теперь он знал: Чу Ваньнин любит его, Чу Ваньнин... Чу Ваньнин любит его!
Он потерся лбом о грубую кору, пытаясь «остудить горячую голову», ведь он и правда хотел взять себя в руки, хотел…
Нет, это просто невозможно!
Он не мог успокоиться, не мог ничего с собой поделать и остыть тоже не мог. Как погасить распирающий сердце жар? Его полуприкрытые веки слегка дрожали, но из-под длинных ресниц наружу все равно просачивались захватившие все его существо нежность и ликование. Уголки рта поневоле все сильнее изгибались в улыбке, отчего сладкие ямочки на щеках становились все глубже, расплескивая сладкий мед счастья, что переполнял его сердце.
Чу Ваньнин любит его.
Любит именно его.
Да... тот самый человек, которым он был так одержим, самый лучший мужчина в мире, которого он хочет держать в своих объятиях всю оставшуюся жизнь, Чу Ваньнин... его Чу Ваньнин…
Когда-то возвышавшийся над всем миром Наступающий на бессмертных Император, а теперь Уважаемый Мастер Мо, стоял на белом песке забытого богом острова у ствола огромного дерева. Слушая шелест листьев, он закрыл глаза и склонил голову, а потом, вздрогнув всем телом, рассмеялся в голос.
Теперь, когда он знал, что Чу Ваньнин любит его, холодный ветер казался нежным бризом, а шум волн — ласкающей слух мелодией.
Чу Ваньнин любит его.
Опустив взгляд, он улыбнулся, но, несмотря на счастливую улыбку на губах, слезы рекой лились из его глаз.
Он был похож на сумасшедшего, который смеялся и плакал, ведь, невзирая на сладость момента, его сердце сжималось от боли.
Чу Ваньнин…
...любит его.
Еще с истории в городе Цайде он тайно хранил при себе тот свадебный парчовый мешочек с их связанными волосами.
Значит, любил уже тогда…
Внезапно для Мо Жаня стало крайне важно узнать, с каких пор Чу Ваньнин молча сопровождал его, как долго он стоял позади и ждал, когда он оглянется, заметит его и протянет руку.
Чу Ваньнин, как долго ты ждал меня?
В этой и прошлой жизни.
Если сложить их вместе, выйдет ведь не меньше двадцати лет?
Больше двадцати лет.
Пройдя сквозь пыль дорог и дым сражений, Мо Вэйюй точно знал, что самая бесценная вещь в этом мире — время.
Власть и могущество изменчивы, как луна, и неуловимы, как ветер. Все сокровища этого мира, сладкие речи и любовь красавиц — словно прилив, что приходит и уходит. Лишь ушедшие годы и умершие люди подобны бурной реке, воды которой не повернуть вспять.
Если кто-то согласен обменять десять тысяч золотых на тебя, им движет лишь животная страсть.
Если же человек готов обменять на тебя свое светлое будущее[2] — это и есть истинная любовь.
[2] 前程似锦 qián chéng sì jǐn цянь чэн сы цзинь «жизненный путь словно вытканная парча» блестящие перспективы, светлое будущее.
Чу Ваньнин потратил больше двадцати лет жизни, свои лучшие годы, на то, чтобы ждать тебя.
Он ничего не сказал тебе и ни о чем не попросил.
Так наивно и глупо.
Это и в самом деле слишком глупо.
Желчь подступила к горлу Мо Жаня и от корня его языка распространилась выше, захлестнув его разум горькой мыслью:
«Чу Ваньнин, ты и правда такой... глупый!»
Зачем ты так? Как это возможно?
За какие такие заслуги я, Мо Вэйюй… мог позволить тебе стать таким?
Чу Ваньнин, ты — лучший человек на свете, а я?
Недостойный жалости убийца, чьи руки по локоть в крови. Монстр, недостойный перерождения, имя которого проклинают миллионы людей.
Я издевался над тобой, ненавидел, подвел и убил тебя.
Ты ведь не представляешь, что я натворил?..
Ты даже не представляешь!
Мо Жань еще сильнее вжался в дерево. Сорвавшийся с его губ сдавленный вскрик утонул в шуме морского прибоя. Что же он наделал?..
На глазах Чу Ваньнина он добивался любви другого человека.
На его глазах он умолял другого человека о взаимности.
В иллюзии озера Цзиньчэн он сказал Чу Ваньнину: «Ши Мэй, я люблю тебя».
Это было все равно, что взять нож и всадить ему в сердце!
Но что сделал Чу Ваньнин?
Безмолвный, как камень, и спокойный, как озерная гладь, он без слов принял этот нож, продолжив после этого заботиться о нем, терпеть его нападки и следовать за ним.
До самого конца.
...До последнего вздоха.
Совсем один под ярко сияющей луной, Мо Жань смеялся и горько плакал, и никто в этом мире не видел, как он сходит с ума.
Чу Ваньнин и две его жизни. Этот гордый несгибаемый человек дважды умер, но так и не открыл ему своего сердца. Он просто жертвовал собой, не прекращая любить его до самого конца.
Для него Чу Ваньнин сделал все, что мог, прекрасно понимая, что в сердце Мо Жаня ему нет места. Зная, что ему никогда не добиться взаимности, он решил отступить, не досаждать и не тревожить его, навсегда сохранив в тайне свои чувства.
Ради него, отбросив остатки достоинства, он сделал такой выбор.
В прошлой жизни перед смертью Чу Ваньнин произнес лишь одно: «В жизни и смерти я никогда не буду винить тебя».
В нынешней жизни этот прекрасный гордый мужчина сказал ему: «Я плохой. Меня никогда никто не любил».
Наступающий на бессмертных Император... Мо Вэйюй... что... ты наделал?..
Что ты наделал?!
Ты ослеп или сошел с ума?!
Почему ты не смог разглядеть правду и подвел самого важного человека в твоей жизни?!
Тем временем Чу Ваньнин лежал на кровати с задернутым пологом и смотрел на пробивавшийся сквозь его туманную дымку тусклый свет свечи.
Лицо горело, сердце билось все быстрее, мысли же, наоборот, словно замерзли и текли очень медленно.
По сравнению с человеком снаружи, который не мог насладиться сладостью момента из-за груза старых грехов, Чу Ваньнин был слишком искренним и чистым.
Он поднял руку к глазам и уставился на нее. Чуть позже, придя в себя, он обнаружил, что не заметил, как другой рукой прикрыл эту ладонь с тыльной стороны, совсем как раньше это сделал Мо Жань.
— …
Осознав, что он делает, Чу Ваньнин сначала оцепенел от изумления, а затем разозлился на себя за то, что из-за импульсивных действий этого дерзкого молокососа душа его теперь мечется как стая обезьян, а мысли скачут словно кони.
Позорник[3]!
[3] 没起子 méi qǐzi мэйцицзы — бесполезный, ни на что не годный; размазня.
Он со злостью шлепнул левой ладонью по правой.
Внезапно дверь в дом со скрипом распахнулась, и полог над кроватью зашевелился от ворвавшегося в комнату ночного ветра.
Чу Ваньнин поспешно отвернулся, закрыл глаза и притворился спящим. Он услышал, как вошедший в комнату мужчина подошел к кровати, высокая фигура заслонила собой слабый свет свечи. Тень Мо Жаня, упавшая на него, давила на Чу Ваньнина, заставляя его задыхаться.
— Учитель, вы уже спите?
Словно пропитанный соленой горечью морской воды, голос Мо Жаня звучал очень ласково и немного хрипло.
Чу Ваньнин предпочел ничего не отвечать.
Постояв так какое-то время, Мо Жань очень тихо, стараясь не разбудить Чу Ваньнина, расстелил свою лежанку на прежнем месте, а потом задул свечу.
В один миг комната погрузилась во мрак, но на этот раз, без множества ярко сияющих духовных бабочек и цветов, темнота была какой-то уж слишком глубокой и возбуждающей. Она бередила чувства Чу Ваньнина, заставляя его одновременно бояться и с нетерпением ждать того, что может случиться этой темной ночью.
Вот только Мо Жань ничего не предпринимал. Этот пылкий человек, который когда-то прославился своим необузданным темпераментом и страстью к плотским утехам, внезапно стал косноязычным, осторожным, робким и очень почтительным.
Он даже спать лег полностью одетым.
Чу Ваньнин облегченно выдохнул, но в то же время его сердце кольнула легкая досада. Не успев устыдиться своих крамольных мыслей, он услышал, как Мо Жань поднялся с пола, а затем на цыпочках подошел к его кровати и отодвинул полог.
Сердце Чу Ваньнина тут же подскочило до самого горла. Свернувшись калачиком, он сохранял неподвижность. Притворяясь спящим, он изо всех сил старался успокоить сбившееся дыхание, надеясь лишь, что его обман не будет замечен.
Он не знал, зачем встал Мо Жань и что он намерен предпринять.
Чу Ваньнин никогда ни с кем не встречался и не интересовался двойным совершенствованием. Все его познания об интимных отношениях были почерпнуты из тех постыдных снов.
Он был похож на человека, который никогда раньше не переходил реку вброд. Бурное течение слишком пугало его, и он предпочел бы сперва потренироваться в неглубокой заводи, прежде чем ступить в неизведанные воды. Столкнувшись лицом к лицу с непредсказуемой стихией, он очень боялся оступиться и, оказавшись втянутым в водоворот, пойти ко дну.
Именно поэтому Чу Ваньнин в самом деле так опасался дальнейших действий Мо Жаня.
Возможно, Мо Жань заметил, как дрожит его тело, или услышал, насколько громко бьется его сердце, но почему-то он вдруг замер на месте и какое-то время ничего не предпринимал. А затем наклонился и…
Он склонился так низко, что Чу Ваньнин почти чувствовал жар, исходящий от его груди, и обжигающее дыхание на своей коже.
Какое-то время Мо Жань просто смотрел на него, потом убрал за ухо выбившуюся из его прически прядь волос и бережно подоткнул одеяло.
Чу Ваньнин немного успокоился, ощущая одновременно удовлетворение и глухое раздражение. С чего это вдруг Мо Жань стал таким благородным и заботливым?..
Эхо мысли еще не замолкло в его голове, а этот «благородный человек» снова склонился над ним. Чу Ваньнин успел почувствовать только мягкое и теплое прикосновение к щеке. В голове словно что-то взорвалось и загудело. Он ощущал себя маленьким островом, на который налетел разрушительный шторм. Одна за другой огромные волны обрушивались на прибрежные камни, превращаясь в миллионы пенных брызг.
Запах Мо Жаня захватил его в плен и теперь обжигал, яростно терзая чувства.
Он поцеловал его в щеку.
Немногие способны просто смотреть на спящего любимого человека, не предпринимая иных действий, кроме как мысленно пожелать ему добрых снов и поправить одеяло.
На этом Мо Вэйюй исчерпал всю свою сдержанность и терпение. Пусть он опутал цепями свои порочные желания и даже смог на время обуздать своего внутреннего зверя, но в конце концов все же сорвался и украл этот полный тепла и ласки поцелуй.
Бедняга Юйхэн Ночного Неба, этот образец выдержки и невозмутимости, герой своего поколения и самый талантливый заклинатель в мире, от одного жаркого выдоха Мо Жаня вмиг растерял свой героизм. Кровь загрохотала в ушах, его бросило в пот, ладони вспотели.
На какое-то время Чу Ваньнин просто выпал из реальности: он не мог ни о чем думать и не хотел ничего понимать. Затаив дыхание, он слушал бешеный стук сердца, которое, казалось, больше не принадлежало ему, ведь в этот миг весь мир просто перестал существовать. В животе вдруг словно вспыхнул огромный костер, перед глазами все поплыло и засверкало ярким многоцветьем. Борясь с головокружением, с большим трудом он смог осознать лишь одну вещь:
Мо Жань поцеловал его.
Пусть даже в щеку.
Что касается деталей, например, как долго Мо Жань целовал его — у него просто не осталось сил думать об этом. Крепко сжав пальцы под одеялом, он весь покрылся горячим потом. Не выдержав напора эмоций, задрожали плотно смеженные веки и…
На его счастье, ночь была темной, и Мо Жань не заметил как трепещут его ресницы.
Лицо Чу Ваньнина было слишком горячим, а сам он был совершенно потерян в собственных эмоциях, поэтому, к счастью, он не почувствовал, как во время поцелуя одинокая слеза скатилась по щеке Мо Жаня и упала на его шею.
Автору есть что сказать: Сукин Сын наконец-то узнал правду и теперь мучается угрызениями совести. Чтобы не смазывать впечатление, представлений нашего маленького театра сегодня не будет. Но мы не закрылись, ждите новых спектаклей ~Чмоки!
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira
< Глава 179 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 181 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 171-180
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).
Я не могу с них, они такие милашки
ОтветитьУдалить