ТОМ II. Глава 167. Учитель, я не хочу, чтобы вас снова бранили. Новелла: «Хаски и его Учитель Белый Кот»

Глава 167. Учитель, я не хочу, чтобы вас снова бранили

Но иллюзия не рассеялась из-за боли и страданий Наньгун Сы, безжалостно продолжая раскрывать людям кровавую правду о всей подоплеке событий последних лет.

На берегу озера Цзиньчэн Наньгун Лю пнул оскаленную морду помфрета-каннибала и, еще раз взглянув на него, пробормотал:

— Скотина.

— Эта скотина и правда возжелала духовное ядро твоей супруги, но уважаемый Глава мог бы отказаться его отдавать, — сказал Сюй Шуанлинь, — и все же уважаемый Глава ради того, чтобы получить божественное оружие, продал свою жену.

— Что значит продал? Когда ты так говоришь, это слишком неприятно звучит. У сестрицы-наставницы Жун давно были проблемы со здоровьем. Лучший целитель с Острова Линьлинь осмотрел ее и подтвердил, что дни моей жены сочтены. Если бы она была здорова телом, разве согласился бы я отдать ее сердце этому свирепому монстру?

Сюй Шуанлинь чуть приподнял брови, но промолчал.

Наньгун Лю какое-то время смотрел на помфрета-каннибала и вдруг, вскипев, в сердцах с обидой сказал:

— Судьба несправедлива!

Казалось бы, как человек, находящийся в зените богатства и славы, может сетовать на судьбу? Несколько удивленный подобным заявлением, озадаченный Сюй Шуанлинь со смехом спросил:

— Что?

— Я говорю, что судьба несправедлива.

— …

— Почему, когда другие приходят просить божественное оружие, к ним являются благословенные звери и просят принести цветущую ветвь, спеть песню и тому подобную ерунду, а как пришел я, так ко мне заявился злой демон и потребовал жизнь моей жены… Что мне оставалось делать? Какой у меня был выбор?

Наньгун Лю выглядел очень подавленным.

— Ты ведь сам видел: когда я просил духа озера Цзиньчэн о божественном оружии, никто из тех, кто сопровождал нас, и слова не сказал, и только так называемый Уважаемый Наставник посмел меня попрекать. Этот Чу Ваньнин… блять, этот пятнадцатилетний пацан уже тогда посмел пойти против меня… Еще молоко на губах не обсохло, а уже возомнил себя образцом человеколюбия, нравственности и морали… Конечно, от пустой болтовни язык не отвалится, посмотрел бы я на него в деле[1]! Никогда не поверю, что, если бы перед ним встал такой выбор, он бы предпочел умирающую от болезни жену мощному божественному оружию!

[1] 站着说话不腰疼 zhànzhe shuōhuà bù yāoténg чжаньчжэ шохуа бу яотэн «от праздной болтовни спина не заболит» — обр. болтать без дела; легко сказать, сложно сделать.

Сюй Шуанлинь рассмеялся:

— На самом деле трудно сказать, как оно было бы. Не смотри на меня так, по правде говоря, никогда не угадаешь, что творится в голове у этих добродетельных людей.

— А о чем они еще могут думать? Только о том, чтобы их имя было увековечено в летописях и весь мир восхвалял их праведность. Что я, не знаю их?

Чем больше Наньгун Лю думал на эту тему, тем сильнее была его обида. Бормоча проклятья, он пинал труп помфрета.

— С тех пор, как я занял пост Главы, со мной не раз обходились несправедливо, не говоря уж о проклятье, но при этом мне приходится каждый раз с улыбкой встречать людей, что обидели меня… хорошо еще, что я могу сдержать свой гнев и выдержать любое унижение[2], иначе, боюсь, я бы умер от руки Чу Ваньнина еще в тот год, когда просил у озера божественное оружие.

[2] 胯下之辱 kuàxià zhī rǔ — позор пролезания под чужим задом (между ляжками): принуждение к этому действию считалось крайним унижением и позором.

— Думаю, ты прав. — Сюй Шуанлинь неожиданно прищурился и с улыбкой добавил: — Я тоже думаю, что Чу Ваньнин в том году хотел тебя убить. Не ожидал, что ты не только сможешь убедить его не использовать Тяньвэнь и вымолишь у него жизнь, но еще и уболтаешь никому не рассказывать о том случае на озере Цзиньчэн. Что-что, а в умении сохранить свою шкуру в целости и сохранности тебе равных нет, и этой способностью уважаемого Главы я не могу не восхититься.

— Как бы он ни был тогда зол, Чу Ваньнин не мог не понимать, что хаос в Духовной школе Жуфэн ни к чему хорошему не приведет, — ответил Наньгун Лю. — Кроме того, у меня был еще и Сы-эр. Для такого маленького ребенка лучше было думать, что его мать погибла, героически сражаясь с нечистью, чем знать неприглядную правду.

Сюй Шуанлинь восхищенно вздохнул, а потом чуть кивнул головой и вдруг совершенно прямо и беспристрастно сказал:

— Неудивительно, что он захотел покинуть школу. Если бы я был на его месте, меня бы тоже тошнило от тебя.

— Ты думаешь, я этого хотел? У меня что, был выбор? Я тебе уже все объяснил, это несправедливость судьбы, — ответил Наньгун Лю.

Увидев эту сцену, некоторые тайком начали посматривать в сторону Чу Ваньнина и перешептываться:

— Выходит, наставник Чу с самого начала знал о деле супруги Жун?

— Не просто знал, но никому ничего не рассказал и тем самым помог Наньгун Лю сокрыть это преступление.

— Возможно, в юные годы не хватило решимости, ведь тогда ему было всего пятнадцать. Кто бы захотел вызвать неудовольствие Духовной школы Жуфэн? Оскорбишь их, так потом так одарят, что не унесешь[3].

[3] 吃不了，兜着走 chībuliǎo dōuzhe zǒu «не доешь — возьмешь с собой» — обр. расхлебывать последствия; не сойдет с рук; даром не пойдет.

Были и те, кто шепотом пытались заступиться за Чу Ваньнина:

— А по-моему, причина в другом, и он не хотел из-за уже допущенной ошибки нанести еще больший вред. Все слышали, как Наньгун Лю сам сказал, что наставник Чу не разглашал правду, потому что опасался, что это будет большим ударом для Наньгун Сы.

— В таком случае он неверно расставил приоритеты. Что важнее: душевное спокойствие маленького ребенка или порядочность главы школы? Увы, если бы эта правда вышла наружу раньше, Духовная школа Жуфэн не оказалась бы сейчас в таком положении.

— Сложно сказать, как оно было бы. Если бы он все рассказал еще тогда, боюсь, что в Верхнем Царстве могла начаться смута… Одним словом, каждый человек делает свой выбор, и окажись ты на его месте, еще неизвестно, решишься ли ты бесстрашно выступить вперед и взять на себя ответственность за последствия.

— Эй, не наговаривай на меня, на его месте я бы точно сразу же раскрыл всему миру правду о Наньгун Лю. Если знаешь о черных делах человека и остаешься сторонним наблюдателем, то сам становишься сообщником его преступлений.

Пусть люди разговаривали шепотом, но у Мо Жаня был очень хороший слух. Как только несколько фраз долетели до его ушей, он тут же разозлился и хотел громко высказаться по этому вопросу, но тут его крепко ухватили за рукав.

— Учитель!

С нечитаемым выражением на лице Чу Ваньнин покачал головой:

— Незачем это обсуждать.

— Но все было не так! Они что, не понимают? В той ситуации как вы могли обнародовать это дело? Это кто тут еще не умеет правильно расставлять приоритеты? Сейчас мы все выясним…

В разгар его пламенной речи Чу Ваньнин тихо и холодно обронил:

— Злишься?

Мо Жань кивнул.

— Хочешь непременно что-то сделать?

Снова кивок.

— Хорошо, тогда можешь помочь мне заткнуть уши, — сказал Чу Ваньнин.

— …

— Я не хочу спорить с ними, но и слушать все это не хочу. Помоги мне закрыть уши, а когда они закончат, уберешь руки.

Мо Жань не стал ждать и тут же встал за спиной Чу Ваньнина, прикрыв ладонями его уши. Он опустил взгляд на макушку человека перед собой, все еще чувствуя себя очень злым и подавленным. У него болело сердце за него, и ему на самом деле было сложно понять, почему, несмотря на то, что Чу Ваньнин всю жизнь старался поступать правильно, люди все еще были недовольны его поступками? Этот человек обе жизни прожил ради других и никогда не думал о собственной выгоде — так почему хватило одного спорного решения в деле, где до сих пор не все было ясно и понятно, и столько людей готовы осудить его, с радостью поливая грязью за спиной?

Похоже, так уж повелось с давних пор: люди готовы со слезами на глазах благодарить злодея за один хороший поступок и за малейшую ошибку разорвать на куски хорошего человека.

 В прошлой жизни Тасянь-Цзюнь убил бесчисленное множество людей, но однажды, неясно с какого перепоя, пожаловал каждому монаху буддийского храма Убэй по двадцать тысяч золотом. После этого люди на тысячи голосов начали петь ему хвалу, утверждая, что Наступающий на бессмертных Император раскаялся в своих преступлениях и встал на праведный путь[4]. В то время, совершив такой незначительный хороший поступок, в глазах народа Тасянь-Цзюнь тут же воссиял праведностью святого небожителя.

[4] 放下屠刀立地成佛 fàngxià túdāo lìdì chéng fó фанся тудао лиди чэн фо «положить нож и тотчас же стать буддой» — обр. в знач.: раскаяться в своих преступлениях, встать на праведный путь.

Ну а что Чу Ваньнин? Чу Ваньнин бесспорно является образцовым наставником, самым гуманным и добрым человеком в мире, но стоило ему один раз принять неверное решение, как все вокруг готовы приписать ему дурные намерения.

Сколько раз такое случалось?

Чу Ваньнин действует жестко и хладнокровно — люди сразу упрекают его в черствости и бесчувственности.

Чу Ваньнин пытается действовать мягко и гибко — тут же люди упрекают его в трусости и нерешительности.

Во время своих пятилетних странствований Мо Жань как-то услышал рассказ о происшествии с землевладельцем Чэнем из Цайде. Кто бы мог подумать, но рассказчик утверждал, что в погоне за славой и ради привлечения внимания к своей персоне Чу Ваньнин кнутом отхлестал своего нанимателя, нанеся вред простому человеку…

— Он просто бесчувственный чурбан без стыда и совести. Не верите? Вот скажите, парни, разве может быть, чтобы у хорошего человека не нашлось хотя бы трех преданных друзей? Посмотрите на этого Чу Ваньнина! Еще в пятнадцать лет он взбунтовался и покинул своего наставника Великого Мастера Хуайцзуя, а потом всегда держался особняком. Мир так велик, но кто захотел бы стать его сердечным другом?

Даже если тогда, в Цайде, хозяин Чэнь допустил ошибку, он все равно был заказчиком. В той истории Чу Ваньнин дважды оступился, ведь своими действиями он нанес удар не только по деловой репутации своей школы, но и пренебрег кодексом поведения заклинателей. По-моему, из-за того, что он так долго был один, его душевное здоровье несколько пошатнулось.

Душевное здоровье пошатнулось?

В конце концов, надо еще посмотреть, у кого что пошатнулось.

После того, чем пожертвовал ради вас этот человек, неужели вам все еще недостаточно?

Неужели вы действительно хотите выжать из него всю кровь, пережевать его плоть и принести в жертву его кости? Только так он станет достаточно хорош для вас? Тогда он не посрамит землю и небеса и будет достоин присвоенного ему вами звания Уважаемого Наставника Чу?

Чтобы закрыть его уши, Мо Жаню пришлось поднять руки. Чу Ваньнин и правда был довольно высоким мужчиной, но когда они стояли рядом, его макушка едва достигала подбородка Мо Жаня. Чу Ваньнин вовсе не был хрупким и слабым человеком, но, глядя на него из-под полуопущенных ресниц, в этот момент Мо Жань остро чувствовал, как он уязвим. Не выдержав напора чувств, плотина в его сердце рухнула, и его вмиг затопило безграничной любовью и нежностью.

Еще никогда он так сильно не желал обнять этого человека.

И в этом не было никакой похоти, он хотел просто обнять его, согреть теплом своего тела, своей плотью и кровью защитить его от этого жестокого мира. Только это и ничего более.

Все те пафосные речи и разглагольствования, что только звучали, в стиле: «Если бы это был я, на его месте я бы уж точно…», — Чу Ваньнин слышал не раз, и, в отличие от Мо Жаня, реагировал на них довольно спокойно, даже безразлично.

Тем временем воспоминание об эпизоде на озере Цзиньчэн закончилось, и этот фрагмент начал разрушаться. Чу Ваньнин отвел взгляд и увидел Наньгун Сы, который так и продолжал стоять на коленях спиной к нему, даже не пытаясь подняться.

Чу Ваньнин тихо вздохнул.

Хотя в глазах всего мира он не был учителем Наньгун Сы, на самом деле Чу Ваньнин всегда считал его своим учеником. Именно поэтому он до конца надеялся, что Наньгун Сы никогда не узнает правды, и всю жизнь проживет с верой в то, что по несчастливой случайности Жун Янь погибла в сражении с монстром. Но его надеждам не суждено было сбыться, и спустя столько лет пламя все же добралось до бумаги и превратило ее в пепел.

В глазах Чу Ваньнина стоящий на коленях взрослый Наньгун Сы и преклонивший колени перед гробом матери малыш из его воспоминаний вдруг наложились друг на друга.

Тот ребенок с большим трудом пытался по памяти декламировать текст из «Свободного скитания». Но взявшись за то, что было ему не под силу, он не смог запомнить все хорошо. Вытирая слезы, то и дело спотыкаясь, Наньгун Сы упрямо читал наизусть для своей матушки:

— В Северном океане обитает огромная рыба Кунь. Она может обернуться птицей Пэн, у которой спина длиннее, чем горный хребет… — Всякий раз, когда он запинался, на его нежном детском личике отражалось такое глубокое горе, которое не должен знать такой малыш. — Если бы целый свет… хвалил… не загордился, весь свет… осуждал… он бы не… испугался. Покой… покой внутри и снаружи делится на…

Тонкий детский голос неожиданно оборвался. Похоже, он забыл следующую строку. Крохотное тело задрожало, как ветка ивы на ветру. В конце концов он закрыл лицо руками и, не в состоянии больше сдерживаться, зарыдал в голос.

 — Мама… я был неправ, Сы-эр виноват… Просыпайся... проснись, ладно? Мама… я больше никогда не буду баловаться… Как только ты проснешься, ты будешь снова учить меня, ладно?

Позже «Свободное скитание» стало той книгой, которую Наньгун Сы по памяти переписывал на каждом утреннем уроке. Она стала его неизменным спутником с детства до бурной юности молодого хозяина Духовной школы Жуфэн.

Госпожа Жун ушла, и больше никто не смог его обучать.

А вскоре и Чу Ваньнин ушел не оглядываясь.

Наньгун Сы больше не принял ни одного постоянного наставника. Полагаясь лишь на отремонтированный ветхий колчан и опираясь на одну истину: «Жадность, ненависть, ложь, убийство, блуд, воровство, грабеж — семь вещей, что недопустимы для благородного человека из Духовной школы Жуфэн», — в величайшей духовной школе в мире, где чужую душу не увидеть за льстивой улыбкой[5], в конце концов он вырос хорошим человеком и настоящим героем, в корне отличающимся от своего отца.

[5] 人心隔肚皮 rénxīn gé dùpí жэньсинь гэ дупи «чужое сердце [нутро] за кожей живота не разглядеть» — обр. чужая душа потемки.

Так прошло уже около пятнадцати лет с того дня, как умерла госпожа Жун.

Фрагменты призрачной иллюзии снова собрались вместе, и на этот раз перед глазами людей появились внутренние покои Наньгун Лю. В ночь полнолуния Наньгун Лю скрючился на занавешенной сверху летней циновкой плетеной кровати, мертвой хваткой вцепившись в плетеную бамбуковую подставку[6]. Несмотря на то, что на дворе было лето и Наньгун Лю накинул на себя несколько толстых матрасов, его губы посинели, а тело била крупная дрожь.

[6] 竹夫人 zhúfūrén чжуфужэнь — бамбуковая жена: бамбуковая плетеная подставка для рук и ног — постельная принадлежность в жаркую погоду.

Чу Ваньнин похлопал Мо Жаня по руке:

— Отпусти, я тоже хочу наблюдать.

Мо Жань ответил:

— Вы можете и не смотреть, я все вам перескажу. — Он все еще не хотел отнимать руки от ушей Чу Ваньнина, но когда Чу Ваньнин хлопнул его по ладоням, Мо Жань понял, что ему его не переспорить, и неохотно опустил руки. Все еще недовольный, он мрачно оглянулся вокруг, про себя решив, что если еще хоть кто-нибудь осмелится сказать плохо о Чу Ваньнине, он обязательно запомнит этих людей, чтобы впоследствии разобраться с каждым по отдельности.

Тем временем в иллюзии Сюй Шуанлинь неспешно вошел в комнату и с ленцой поприветствовал Главу бледным подобием уважительного поклона. Но Наньгун Лю, похоже, уже давно привык к подобному небрежному обращению и не придал этому никакого значения. Уставившись на него налитыми кровью глазами, он дрожащим голосом спросил:

— Шуанлинь, лекарство? Где мое лекарство?

— Так уж получилось, что у меня ничего не вышло.

— А-а-а! — закричал Наньгун Лю. От гнева, боли и страха из его глаз брызнули слезы и потекли по искаженному лицу, смешиваясь со слезами и соплями. – Как… Как так…. Почему… ты же сказал, что это возможно… я больше не вынесу! Мои кости, словно шипы, раздирают мое тело! Скорее, помоги мне закрыть окно поплотнее, чтобы и лучик света ни проник сюда, чтобы ни один лучик…

— Оно уже очень плотно закрыто. Сегодня полнолуние, так что даже если ты не выйдешь наружу, все равно будешь чувствовать боль. Бесполезно, тебе этого не избежать, — ответил Сюй Шуанлинь.

— Нет… нет! Лекарство? — Наньгун Лю словно сошел с ума. — Лекарство! Что с лекарством?! Ты сказал, что сможешь подобрать нужный состав! Я ведь поверил тебе! Где мое лекарство?!

— Я заново пересмотрел все свитки. Это проклятие слишком сильное, и от его ужасного яда нельзя избавиться, если не использовать одну вещь.

— Что за вещь? Я отдам тебе все, что хочешь! Только дай мне лекарство! Дай мне лекарство!

— Мне нужно духовное ядро того, кто наложил это проклятье, — ответил Сюй Шуанлинь.

— ..! — от лица Наньгун Лю вмиг отлила вся кровь.

— Духовное ядро… ты хочешь… ты хочешь его духовное ядро?

— А оно есть?

— Откуда же оно возьмется?! — взревел Наньгун Лю. От этого всплеска эмоций его волосы растрепались, а в уголках губ выступила слюна. — Ты ведь знаешь того, кто меня проклял! Мой «хороший» учитель, это ничтожество… благородный человек! Ло Фэнхуа! Он захватил мое место, так что, как только я занял пост Главы, сразу же приказал разорвать его труп на тысячи частей! После этого я взял его останки и бросил в самое проклятое место на земле, Кровавый Пруд[7], тем самым отправив его душу на Последний Круг Ада без права на перерождение! Ныне даже кости его сгнили и ничего не осталось! А ты хочешь, чтобы я отыскал его духовное ядро? Где мне его искать?! Как я его найду?!

[7] 血池 xuèchí сюэчи — пруд крови: будд. место для грешников в аду.

Сюй Шуанлинь промолчал. Дождавшись, пока Наньгун Лю закончит орать и начнет задыхаться от отчаяния и боли, он неспешно предложил:

— Я знаю еще один способ, но будет очень трудно воплотить его в жизнь. Хочешь услышать?

— Говори… говори, скорее, расскажи мне!

— Хотя Ло Фэнхуа и умер, ты, должно быть, знаешь, что в «Книге мертвых[8]» написано, что душа, попав на Последний Круг Ада, несмотря на то, что теряет возможность переродиться, все же может объединить все свои три души и семь духов[9], чтобы, сформировав дьявольский зародыш, внутри него воссоздать кости и плоть своего прижизненного облика. Чем более трагической и жестокой была смерть, тем сильнее будет порожденное душами дьявольское отродье, вплоть до того, что дьявольский зародыш может сформировать вокруг себя огромный скелет, который будет защищать души от рассеивания.

[8] 亡人录 wángrénlù ванжэньлу — записи/список мертвецов/пропащих душ.

[9] 三魂七魄 sānhúnqīpò саньхуньципо— даос. тройственное духовное (разумное) начало и семь нечистых (животных) духов (в теле человека); три бессмертных души и семь смертных форм в даосизме, противопоставляющие духовную и плотскую стороны человека.

— И что с того? Я же не могу отправиться на Последний Круг Ада, чтобы вскрыть его труп и…

— Ты не можешь пойти туда, но можно настойчиво пригласить его прийти сюда. — Сюй Шуанлинь улыбнулся. В свете свечи его лицо выглядело безмятежным, словно они обсуждали приглашение давнего друга на чаепитие. — Призрачный и смертный мир разделены барьером, но, если соединить пять чистейших душ пяти элементов, в нем можно проделать брешь прямо на Последний Круг Ада.

— Открыть…. дверь прямо на Последний Круг Ада?

Сюй Шуанлинь со смехом ответил:

— Верно! Проделав дыру в барьере, мы вызовем дьявольский зародыш Ло Фэнхуа сюда. Сформированное душами тело по всем параметрам, включая духовное ядро, будет таким же, каким оно было при жизни. Съешь плоть, выпьешь кровь, вытащишь из него духовное ядро — и можешь забыть о своем проклятии. — Он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжил. — Вот только собрать сразу пять чистейших духовных сущностей будет тяжеловато. Нам нужно найти хотя бы одну совершенную душу с самой чистой и мощной духовной энергией… но ты не волнуйся раньше времени. Я подумаю и обязательно найду решение этой проблемы.

Наньгун Лю открыл рот, собираясь что-то сказать, но из горла его вырвался лишь ужасающий вой. Слезы и сопли хлынули с новой силой, он ничком упал на кровать и затрясся.

— Что, на самом деле так больно? — вздохнул Сюй Шуанлинь. — Наверняка после того, как ты убил его, твой учитель возненавидел тебя еще больше. Надо же, смог наложить на кольцо такое жестокое, неснимаемое проклятье, что и Небеса заплачут, увидев тебя сейчас.

— У-у!..

— Ладно, потерпи, скоро рассвет, боль пройдет. — Сюй Шуанлинь забрался на кровать и, скрестив ноги, он одной рукой подпер щеку, а другой — почесал пятку. — Давай я составлю тебе компанию. Буду болтать о том и сем, хоть немного отвлеку, и тебе будет не так больно.

Тяжело дыша, Наньгун Лю весь забился еще глубже под одеяло.

— Эй, о чем бы нам поговорить?.. А может, поболтаем о Сы-эре? Этому ребенку тоже не повезло. Надо же было ему родиться с нестабильным, яростным духовным ядром. Как я слышал, совершенствование с такой духовной основой нелегко контролировать и человек легко может впасть в безумие. Похоже, что это наследственный недуг рода Наньгун. У его прадеда вроде ж был тот же порок?

Сжавшийся под ватным одеялом Наньгун Лю, сглотнув слюну, ответил:

— Да.

 — Ну и что ты планируешь с этим делать?

— Зачем мне что-то делать? — голос Наньгун Лю дрогнул. — Его недуг не идет ни в какое сравнение с моим, с ним легко можно справиться. Позже женится и… в конце концов, его духовный поток легко подавить при помощи совершенствования в паре. Ты все еще… лучше думай, как справиться с моим проклятием…

— Разве я постоянно не думаю о том, как справиться с твоим проклятьем? Однако чем больше ты думаешь про свою болезнь, тем тебе же больнее, — Сюй Шуанлинь опять вернулся к прежней теме разговора. Ковыряясь между пальцами ног, он со смехом спросил: — Но разве в его случае двойное совершенствование будет благоприятным для обоих? Я слышал, что прабабка Сы-эра умерла довольно рано.

— Ну и что, это все мелочи.

— Айя! Я-то спросил просто наугад. Вот уж не думал, что она умерла из-за двойного совершенствования. — Сюй Шуанлинь сокрушенно вздохнул. — Воды Духовный школы Жуфэн действительно темный омут без дна. Кто мог подумать, что здесь Главы женятся исключительно с целью использовать жизни своих благородных супруг, чтобы справиться со своей бедой.

— Жизнь женщины… изначально… пустая трата.

— Настолько презираешь женщин, а? — рассмеялся Сюй Шуанлинь.

— Великий духовный глава давал нам именно такое наставление, но ты, похоже, ничего не понял.

— Я и правда не понял. Так что там говорил Великий Духовный Глава?

— Школу Жуфэн может возглавить только благородный человек высоких моральных качеств.

— Верно.

— А кто такой этот «благородный человек»? Это мужчина[10], понятно?

[10] От переводчика: в конфуцианской философии и правда женщине отводилось место чуть выше домашнего скота. Единственное ее предназначение было в продолжении рода и удовлетворении потребностей мужчины. Само понятие 君子 jūnzǐ «человек высоких моральных качеств» в конфуцианской трактовке изначально являлось определением для мужчины и не могло быть применено к женщине.

— …Пфф! Ты как-то очень однобоко и непочтительно истолковал его слова. Глава, услышав эту извращенную трактовку, боюсь, как бы Великий Духовный Глава не восстал из своей могилы на Кургане Героев.

Продолжая трястись, Наньгун Лю ответил:

— Ты никогда не был женат, так что тебе не понять. Женщина, она… по сути своей бесполезна… и нужна лишь для продолжения рода, это... ее единственный долг. Бабушка была готова пожертвовать собой ради деда и с легким сердцем охотно согласилась на…

— С легким сердцем охотно согласилась? — с улыбкой переспросил Сюй Шуанлинь. — В таком случае, выходит, тебе всего-то и нужно найти для Сы-эра женщину, готовую с легким сердцем заняться с ним двойным совершенствованием и погибнуть за него?

— …Уже нашел…

От этого заявления Сюй Шуанлинь на миг окаменел:

— Что? Как? Кто это? — Он выглядел настолько заинтригованным, что попытался сорвать одеяло и вытащить Наньгун Лю наружу из его кокона. — Какой успех! Неужели ты смог найти кандидатуру на роль жены молодого господина Духовной школы Жуфэн? Ну же, скорее расскажи мне, кто она!

 

Наньгун Лю поглубже зарылся в одеяло и медленно отполз в самый дальний угол кровати. Какое-то время, молча терпя боль, он наконец хрипло сказал:

— Твоя названая дочь Е Ванси.

— !..

Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1

< Глава 166 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 168 >

Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 161-170

Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot

Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и  пример как это сделать

Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).