ТОМ II. Глава 168. Учитель, этот некто — оживший покойник. Новелла: «Хаски и его Учитель Белый Кот»

Глава 168. Учитель, этот некто — оживший покойник

Внутри иллюзии глаза Сюй Шуанлиня вдруг расширились, так же как и у большинства людей, что затаив дыхание следили за происходящим.

У Мо Жаня же в этот момент появилось ощущение, что тут что-то не сходится.

С ним была память о двух прожитых жизнях, и если этот диалог имел место в его первой жизни, то это позволяло совсем иначе взглянуть на подоплеку и интригующие детали некоторых событий прошлого.

Он всегда знал, что Е Ванси и Наньгун Сы связывали глубокие чувства. На самом деле его уверенность была основана не только на том, что Е Ванси попросила его после смерти похоронить ее вместе с Наньгун Сы. В предыдущей жизни тот факт, что Е Ванси была женщиной, был обнародован значительно раньше, и случилось это именно потому, что глава Наньгун Лю выбрал ее будущей женой для Наньгун Сы.

Если посмотреть на это в свете открывшихся обстоятельств, выходит, что после того, как отец нашел для сына идеальный «плавильный котел[1]» и заключил брачный контракт, Наньгун Сы вдруг скоропостижно скончался, а Е Ванси получила шанс выжить… Мо Жань не мог не задуматься, а такой ли уж случайностью была смерть Наньгун Сы?

[1] 炉鼎 lúdǐng лудин «треножный котел» — оборудование алхимика; 双修的炉鼎 shuāngxiū de lúdǐng шуансю дэ лудин «треножный котел для двойного совершенствования» — метафора для обозначения человека (чаще всего женщины), используемого как источник духовной силы при двойном совершенствовании. В данном случае совершенствование не равноценный союз, а донорство одной из сторон, которое может завершиться полным истощением и смертью донора.

Ему бы не хотелось, чтобы это было так.

Внутри иллюзии у Сюй Шуанлиня руки сжались в кулаки. Хотя на лице все так же сияла улыбка, тон его стал куда более прохладным:

— Ты хочешь, чтобы Листочек вышла замуж за А-Сы?

— Да, она лучше всех подходит.

— Чем подходит? — со смехом спросил Сюй Шуанлинь. — Сначала ты хотел сделать из нее начальника Тайной стражи, для чего сотворил из нее существо непонятного пола, а теперь решил выдать ее за А-Сы. Не боишься, что А-Сы ее отвергнет?

— Рад он точно не будет, но раньше они неплохо ладили. Я видел, что они часто подолгу разговаривали и смеялись, так что думал, в итоге он ее примет. Впрочем, когда я заговорил с ним об этом браке, Сы-эр сильно разозлился и заявил, что ему никогда не нравилась Е Ванси и заботился он о ней лишь потому, что знал, что девушке нелегко найти с кем поговорить в Темном городе. В итоге он наотрез отказался от этого брака.

— … — Сюй Шуанлинь потерял дар речи.

— Но как я мог с этим согласиться? Тогда он сильно поссорился со мной, обвинил в том, что я не уважаю его выбор и пытаюсь принять вместо него важнейшее решение в жизни. Чем больше я настаивал, тем хуже было его отношение к Е Ванси. В итоге из-за того, что я слишком благоволю Е Ванси, он заподозрил меня черт знает в чем, — выругался Наньгун Лю, — может, его отвращает ее некрасивое лицо?

Сюй Шуанлинь был довольно беспристрастен:

— …Если бы тебя самого прежний глава заставил жениться на женщине, которая тебе не нравится, ты бы согласился? Я думаю, тут дело не во внешности, а в том, что ты не уважаешь его право самому решать, что для него лучше.

— Он такой поверхностный! Жениться надо на полезной и добродетельной женщине. А уж если ему так нравятся красавицы, то в будущем, после укрепления здоровья, неужто кто-то помешал бы ему взять наложницу? — вздохнув, сказал Наньгун Лю. — Тьфу! В этом есть доля моей вины… кхе-кхе, не смог… вовремя разглядеть чувства Е Ванси к Сы-эру. Если бы у нее была ее прежняя внешность, Сы-эру она бы понравилась.

— Ты слишком преувеличиваешь, — ответил Сюй Шуанлинь, — Сы-эр в любом случае не принял бы ее.

— Только если ему жизнь не дорога. При таком яростном, неустойчивом ядре, как у него, партнер в процессе двойного совершенствования будет испытывать страшные мучения. Если он решит взять в жены обычную девушку… боюсь, что она просто не выдержит… — Наньгун Лю многозначительно вздохнул. — А Е Ванси любит его. Она сама согласилась и, главное, могла бы это вынести.

— Как она могла согласиться на такое?!

— Я спросил ее.

— Что?!

— Я спросил ее и все без утайки рассказал об этом деле, — сказал Наньгун Лю. — Она ​​больше боится, что Сы-эр может пострадать из-за своей болезни, чем за собственную жизнь.

Сюй Шуанлинь какое-то время просто молча сидел, опустив голову, напряженно размышляя о чем-то. В конце концов он все же сказал:

— Она и правда такая дура.

Увидев это, Мо Жань окончательно уверился... Наньгун Сы умер от внезапной неизлечимой болезни? Не смешите меня, почти наверняка именно Сюй Шуанлинь своими руками убил его.

Чтобы Е Ванси могла жить, Наньгун Сы должен был умереть.

Причина, по которой в этой жизни Наньгун Сы до сих пор не умер, скорее всего, именно в том, что он увлекся Сун Цютун. Как говорится, не целился, но попал в яблочко. Сун Цютун действительно была прекрасной костяной бабочкой, чье тело идеально подходило для двойного совершенствования. В такой ситуации их брак с Наньгун Сы, естественно, полностью устраивал его отца. Можно даже сказать, что эта женщина была куском пирога, упавшим с неба, так что Наньгун Лю вмиг и думать забыл об идее замужества Е Ванси с Наньгун Сы.

Так как брачного контракта между Е и Сы нет, Сюй Шуанлиню в этой жизни не нужно было вредить Наньгун Сы, и это многое объясняет. Однако Мо Жань все еще был весьма озадачен… Сегодня выяснилось, что Сюй Шуанлинь — настоящий безумец, демон во плоти. Так почему Е Ванси столь важна для него? Она всего лишь его приемная дочь, и не больше… Этот коварный и страшный человек — что движет им, какой идеей он одержим?

Чего на самом деле он добивается?

Этот отрывок воспоминаний был совсем коротким. Призрачные образы вновь ярко вспыхнули и рассыпались, а потом собрались во фрагмент более раннего воспоминания.

Наньгун Лю выглядел заметно моложе и еще не растолстел. В руках он вертел переливающуюся изумрудным блеском мелкую вещицу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась кольцом главы Духовной школы Жуфэн.

Надев этот перстень один раз, его невозможно было снять вплоть до самой смерти. Учитывая, что Наньгун Лю не надел кольцо, он еще не стал настоящим хозяином Духовной школы Жуфэн.

В комнату вошел страж и опустился на колени, приветствуя Наньгун Лю как господина. Судя по тому, что его одеяние было в пятнах крови, по-видимому, только что произошел кровавый переворот, а значит, это был фрагмент воспоминания о той ночи, когда Наньгун Лю убил своего учителя и вернул себе кольцо главы школы.

— Глава, как нам поступить с телом Ло Фэнхуа?

В глубоком раздумье Наньгун Лю покрутил кольцо:

— Похороните его в Кургане Героев. Так или иначе, нас связывали отношения учителя и ученика, так что погребите его со всеми причитающимися почестями.

— Слушаюсь!

Страж, почтительно пятясь, ушел.

Мо Жань слегка нахмурился. Ему показалось немного странным, что события этого фрагмента не совпадали с тем, что они узнали ранее: Ло Фэнхуа, наставник братьев Наньгун, по приказу Наньгун Лю был разорван на части, останки его были брошены в Кровавый пруд, а душа оказалась заключена на Последнем Круге Ада без права на перерождение.

Так почему же сейчас Наньгун Лю приказал достойно похоронить своего учителя в Кургане Героев?

В иллюзии Наньгун Лю поглаживал испускающий ярко-зеленое сияние перстень главы, отражавшийся в его глазах странным потусторонним блеском. Казалось, он был немного напуган и в то же время томился от неутолимой жажды.

Его кадык дернулся, когда он медленно поднял руку с сияющим в пламени свечей кольцом и торжественно надел его на большой палец.

Он рассматривал свою руку, вытягивая и поднося к глазам. Уголки его рта уже начали растягиваться в лучезарной счастливой улыбке, но вдруг по довольному лицу прошла рябь и недоулыбка так и застыла на его губах.

Наньгун Лю вдруг дико закричал, свалился со своего трона и забился в судорогах на полу.

— А-а-а!.. А-а-а!

— Глава?

— Глава, что с вами?

Люди из его свиты подбежали к нему, стараясь оказать помощь. Когда Наньгун Лю поднял голову, его лицо было в крови. Только что кожа выглядела идеально, но не прошло и секунды, как вся она покрылась многочисленными кровоточащими мелкими ранками, похожими на булавочные уколы, которые тут же зажили, а потом появились снова.

 

— Что это?! — в панике закричал Наньгун Лю. — Больно!.. Как больно!.. Как… это могло случиться со мной?! Что происходит?!

Послышался звук шагов.

В лунном сиянии в дверях главного зала появился мужчина. Легко и изящно ступая по холодным камням босыми ногами, он подошел к Наньгун Лю и, приподняв подол своего длинного одеяния, опустился перед ним на одно колено.

Этим человеком был не кто иной, как молодой Сюй Шуанлинь. Нагнувшись, он приподнял лицо Наньгун Лю и внимательно осмотрел его. Наньгун Лю из последних сил сдерживал вопли и тяжело дышал. Слезы и сопли смешивались с кровью на его лице. От этого неприглядного зрелища Сюй Шуанлинь, казалось, испытал приступ тошноты. Нахмурив брови, он спросил:

— Почему это вдруг произошло?

— Я не знаю… как… я не могу знать… советник Шуанлинь… советник[2], спаси! Помоги мне…

[2] 先生 xiānsheng сяньшэн — господин (вежливое обращение, используется отдельно или вместе с фамилией); наставник; ученый, мастер (о представителях профессий, требующих владения особыми навыками).

В то время Сюй Шуанлинь был только помощником Наньгун Лю, поэтому Наньгун Лю называл его советником, а не старейшиной.

После беглого осмотра Сюй Шуанлинь схватил правую руку Наньгун Лю и, присмотревшись к ярко сверкающему кольцу, вдруг изменился в лице:

— Почему к нему прицеплено проклятье Десяти Тысяч Бедствий[3]?

[3] 万劫 wànjié ваньцзе — будд. десять тысяч кальп/бедствий/катастроф.

Столпившиеся вокруг придворные, слуги и личная стража, услышав его слова, отшатнулись, словно от Наньгун Лю повеяло могильным холодом. Сам же проклятый оказался на редкость неискушенным и ничего не знал о наложенном на него смертельном заклятии. Подняв заплаканное лицо, он непонимающе глядел на Сюй Шуанлиня. Вытекающие из его носа сопли, смешиваясь с кровью, продолжали капать на каменный пол.

— А что это такое?

— Смертельное проклятье.

Выражение лица Сюй Шуанлиня было очень смущенным.

 

— Похоже, перед смертью Ло Фэнхуа через этот перстень наложил смертельное проклятие на того, кто наденет его. Теперь каждую ночь в лунном свете кожа проклятого им человека будет трескаться, как от мороза, а он — испытывать такую боль, что смерть станет милее подобной жизни...

 

— Что?!

— Это еще не все, — Сюй Шуанлинь погладил кольцо и закрыл глаза, чтобы почувствовать бушующий внутри духовный поток. — Каждое пятнадцатое полнолуние, даже если не выходить из дома и закрыться в четырех стенах в полной темноте, все равно испытаешь боль от тысячи порезов. Ты не сможешь этого избежать...

Он открыл глаза и, взглянув на сжавшегося на полу, потерявшего человеческий облик Наньгун Лю, закончил совсем тихо:

— ...До последнего вздоха.

Взгляд Наньгун Лю под залитыми кровью веками вдруг стал острее. Сейчас он был похож на прячущуюся в темноте большую крысу, которая вдруг увидела, как в ее нору пытается заползти гадюка.

Он смешно затрепыхался и пробормотал:

— До последнего вздоха?

— Да.

— Нельзя разрушить?

— Это проклятье нельзя сломать, — ответил Сюй Шуанлинь. — По крайней мере, сейчас я не могу придумать, как это можно сделать… может быть, в будущем…

Он еще не договорил, как Наньгун Лю вырвал свою руку из его ладони и с безумным хохотом начал сползать по ступеням, оставляя на холодных, гладко отполированных плитах пола смазанный кровавый след. От его хриплых рыданий и безумного, переходящего на визг смеха многие из тех, кто следил за иллюзией, начали морщиться, а кто-то просто не выдержал и заткнул уши.

— Ха-ха-ха!.. На мне проклятье? Ты меня проклял? Ло Фэнхуа, ты украл место главы Духовной школы Жуфэн, испокон веков принадлежавшее роду Наньгун. Я сместил тебя, но ведь сохранил твой труп в целости[4] и сохранности… поступил с тобой по-божески[5]! А ты вдруг проклял меня? Как можно быть таким жестоким… нет у тебя ни стыда ни совести!.. Я ведь не забыл, как ты…. с добротой и любовью учил меня… поэтому я хотел похоронить тебя… похоронить в Кургане Героев… Ха! Курган Героев! А ты хотел, чтобы я страдал и каждую ночь у меня лопалась кожа… до последнего вздоха! — С яростным ревом он упрямо двигался к дверям главного зала, пока не смог спрятаться в густой тени больших окованных красной медью дверей. Его пальцы судорожно скрючились, и он обессиленно осел на пол, отчаянно ударив ладонью по холодному камню. — До последнего вздоха! Как ты мог так поступить со мной?! Как можно быть таким жестоким… Скотина! Грязное животное! Ты разрушил мою жизнь!

[4] 全尸 quánshī «нетронутый труп» — труп, в котором сохранились все части тела. От переводчика: здесь опять отсылка к вере китайцев в то, что для будущей благополучной реинкарнации умершего необходимо, чтобы его тело было погребено в целости.

[5] 天经地义 tiānjīng dìyì «закон неба и принцип земли» — согласно с законами людскими и небесными; обр. непреложная истина; в соответствии с представлениями общества о правильности и порядочности.

— Глава… — Люди из его окружения не могли не проникнуться жалостью к его страданиям и бросились к нему, чтобы помочь подняться, но Наньгун Лю яростно взревел и начал отбиваться, как сумасшедший.

Залитое кровью, обычно безвольное лицо слабака и труса, не способного на большие поступки, сейчас выглядело совсем иначе. В его глазах, как в зеркале, отражалась сжигающая его изнутри ненависть, похожая на огонь степного пожара, быстро распространявшийся по сухой траве.

Наньгун Лю истерически завопил:

— Слушайте… мой первый… приказ главы!..

Свита тут же почтительно опустилась на колени, ожидая его повеления.

— Прежний глава школы Ло Фэнхуа совершил непростительное преступление… немыслимое зло… и нет ему прощения! Я приказываю его тело… изрубить на тысячу частей… а кости раздробить в песок!..

Сюй Шуанлинь тихо стоял в стороне и слушал, опустив взгляд. По выражению его лица сложно было понять, о чем он думает.

В это время Наньгун Лю накрыл новый приступ и он, не выдержав, рухнул на пол. Громко рыдая, он все же заставил себя подняться и, заливаясь слезами, поднялся на трон главы школы Жуфэн, откуда, сквозь зубы выдавливая каждое слово, завершил свой первый приказ:

— Прах бросьте… в Кровавый Пруд…

Ты проклял меня, чтобы до последнего вздоха я страдал, истекая кровью.

А я навечно запру тебя в Адском Чистилище без возможности перерождения.

В конце этого фрагмента воспоминания Наньгун Лю посмотрел куда-то вдаль пустым, невидящим взором и голосом, что звучал сипло и тонко, как старая окарина, просипел:

— Ло Фэнхуа, ты животное… ты просто грязное животное…

Этот фрагмент памяти разлетелся хлопьями снега, и на его месте начал формироваться новый. Открывающиеся один за другим самые отвратительные секреты Духовной школы Жуфэн были представлены на суд всем присутствующим. И если Е Ванси и Наньгун Сы просто не могли не смотреть, потому что все это затрагивало их напрямую, то основная часть зрителей испытывали своеобразное удовольствие, подсматривая за скрытыми пороками сильных мира сего.

Зависть — одно из самых уродливых чувств в этом мире. Сколько из этих людей, принявших приглашение на свадьбу Наньгун Сы, действительно искренне почитали Духовную школу Жуфэн? Многие ли из них, проходя мимо Тройных Башен[6] по земле, выложенной духовными камнями, каждый из которых был на вес золота, своими глазами видя величие и красоту семидесяти двух городов Жуфэн, испытали лишь восхищение, без капли зависти?

[6] 三出阙 sānchūquē саньчуцюэ «три выдающихся дворца/башни» — легендарное здание, олицетворяющее власть императора; одна из самых высоких архитектурных форм в древнем Китае. Строили обычно две Тройные Башни (с двух сторон от главной дороги) напротив входа во дворец.

Чем выше был дом, тем больше зевак привлечет его обрушение, и вмиг кожура от тыквенных семечек и брызги слюны праздных прохожих разлетятся по всей округе.

Чужие страдания — это ли не лучшая тема для разговоров на досуге?

Мо Жань не хотел бы видеть все это, но в этом дурно пахнущем деле было слишком много важных деталей, которые могли пролить свет на многие события его жизни. Несмотря на то, что, судя по воспоминаниям Сюй Шуанлиня, именно он убил и взял под контроль обитателей озера Цзиньчэн и юйминь в Персиковом Источнике, Мо Жань не мог отделаться от мысли, что где-то здесь кроется подвох.

Он нутром чуял, что с этими воспоминаниями что-то не так.

…Но что именно?

Нахмурив брови, он принялся напряженно размышлять.

Внезапно боковым зрением он заметил мерцающий свет вдали. Но из-за того, что именно сейчас разворачивался новый фрагмент иллюзии, никто не смотрел в сторону леса и ничего не замечал.

Мо Жань на мгновение оцепенел от ужаса, а потом, резко переменившись в лице, громко крикнул:

— Пламя Бедствия[7]!

[7] 劫火 jiéhuǒ цзехо — будд. огненная кальпа: всеобщий пожар при гибели мира.

Услышав его, люди начали поворачивать головы:

— Пламя Бедствия? Откуда тут Пламя Бедствия?

— Там… В той стороне!

— Нет! С этой стороны тоже!

Никто и подумать не мог, что пока они смотрели воспоминания Сюй Шуанлиня, все семьдесят два города Жуфэн охватит бушующее негасимое пламя. Огонь был еще далеко, а они находились в глубине густого леса и, не всматриваясь, конечно, не заметили зарево на горизонте.

Пламя Бедствия — самый страшный пожар, который может потушить лишь благословенный ливень, посланный Небесами. В противном случае он будет гореть, пока не выжжет дотла всю округу.

 От пожарища валил густой дым, стремительно распространяющийся огонь напоминал брызги воды на тонком шелке, что быстро расползались по всей ткани. Если присмотреться, можно было увидеть, как из городов Жуфэн вылетают крошечные сверкающие метеоры, но, если подумать, откуда тут метеоры? Конечно же, это были последователи и ученики Духовной школы Жуфэн, которые на своих мечах пытались выбраться из моря огня.

Когда люди в лесу увидели это, многие из них смертельно побледнели и стали громко кричать:

— Что происходит?

Большинство же тут же бросились назад, к Дворцу Шилэ, выкрикивая имена своих оставшихся там родственником и товарищей. Сюэ Чжэнъюн спал с лица, ведь госпожа Ван осталась там, и она не умела летать на мече…

— А-Жань! Юйхэн! Позаботьтесь о Мэн-эре, я пойду искать жену…

Мо Жань тоже был очень встревожен, он кивнул и ответил:

— Дядя, поспеши, забери оттуда тетю, а мы останемся здесь. Я не допущу, чтобы с Сюэ Мэном что-то случилось.

Сюэ Чжэнъюн похлопал его по плечу и направился туда, где огонь уже подбирался к Дворцу Шилэ.

Спокойно наблюдавший со своего места за охватившей людей паникой Сюй Шуанлинь вдруг ослепительно улыбнулся и насмешливо прокомментировал:

— Какое прекрасное зрелище! Дерево падает, и макаки разбегаются кто куда[8].

[8] 树倒猢狲散 shù dǎo húsūn sàn шу дао хусунь сань — посл. когда дерево падает, обезьяны (китайские макаки) разбегаются; обр. когда вожак теряет власть, разбегаются все его приспешники; крысы бегут с тонущего корабля.

 Обернувшись, Мо Жань увидел, как Сюй Шуанлинь щелкнул пальцами и искрящиеся осколки похожих на снежинки воспоминаний собрались в центре его ладони.

Они снова оказались в реальности, в которой, куда ни кинь взгляд, их окружало безбрежное огненное море. Из по-прежнему открытых Адских Врат продолжала хлестать расплавленная лава, медленно заливая охотничьи угодья Духовной школы Жуфэн.

Наблюдавший за Сюй Шуанлинем Мо Жань вдруг почувствовал, как у него мурашки по спине побежали.

Было в глазах этого человека что-то непостижимое и абсолютно безумное. И этот взгляд был слишком хорошо знаком ему…

В прошлой жизни, на Пике Сышэн, в опустевшем после смерти Чу Ваньнина Дворце Ушань, каждый раз, глядя в зеркало, он видел точно такую же пару внушающих ужас глаз…

Глаза, до предела наполненные кровавым безумием, жаждой саморазрушения и желанием забрать с собой в могилу весь мир.

— Ты ведь хочешь уничтожить Духовную школу Жуфэн?

Сюй Шуанлинь практически никак не отреагировал на вопрос Мо Жаня, только пальцы на его ноге потерлись один о другой.

Наконец с легкой улыбкой он спросил:

— А почему нет? Я разрушаю свой собственный дом. Какое тебе до этого дело?

— Твой дом?..

Прямо по бурлящей лаве Сюй Шуанлинь неспешно подошел к Наньгун Лю и, схватив его за ворот, поднял с земли, после чего чуть подняв веки, ответил:

— Верно, мой дом.

Одной рукой Сюй Шуанлинь продолжал удерживать зависшего на пороге смерти благодаря плоду линчи, полуживого Наньгун Лю. Он заставил его посмотреть ему в лицо, а потом, используя вторую руку, медленно и неспешно, начиная с шеи, принялся медленно отрывать…

Шурх.

Именно с этим тихим звуком он снял маску из разрисованной истинным мастером шкуры столетнего змеиного демона, которая все это время полностью имитировала человеческую кожу, и из-под нее показалось совершенно другое, далеко не такое неувядающе прекрасное лицо.

Наньгун Лю был так потрясен, что сначала задрожал всем телом, а затем жалко съежился. Он висел на волоске от смерти, но все же смог выдавить из онемевшего горла несколько слов:

— Ты… это ты… ?! Ты… не… умер? Оказывается… ты… правда…

— Конечно, я не умер, ты ведь еще жив. Как я могу умереть раньше тебя? — с насмешкой ответил Сюй Шуанлинь. — Я всегда и во всем был лучше тебя и продолжительность жизни не исключение. Ты сгниешь в грязи, а я буду жить припеваючи. Но как же так, мы с тобой воссоединились после стольких лет разлуки, и ты от счастья в кои-то веки не знаешь, что сказать?

Он призвал огонь и небрежно сжег только что снятую маску. Пламя быстро распространилось по змеиной коже и обожгло кончики его пальцев, но он словно и не чувствовал боли. Взмахнув рукой, Сюй Шуанлинь прижал обгоревшие подушечки пальцев к губами Наньгун Лю и, чуть склонив голову, насмешливо сказал:

— Господин бессмертный глава, давно не виделись… Или мне все же следует называть тебя… старший брат?

Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1

< Глава 167 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 169 >

Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 161-170

Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot

Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и  пример как это сделать

Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).