ТОМ II. Глава 111. Учитель подобен мечу, Государь подобен воде. Новелла: «Хаски и его Учитель Белый Кот»

 Глава 111. Учитель подобен мечу, Государь[1] подобен воде

[1] 君 jūn цзюнь — государь, отец; муж; господин; Вы.

В резиденцию Четвертого демонического князя был только один вход, который находился под неусыпной охраной его личной гвардии[2]. Естественно, Мо Жань был не настолько глуп, чтобы ломиться напролом через главные ворота. Опасаясь, что свет духовного фонаря в этой кромешной тьме может привлечь к нему ненужное внимание, он спрятал его в сумке цянькунь[3], а затем легко, как ласточка, взлетел на стену и взмыл на карниз черепичной крыши.

[2] 禁卫 jìnwèi цзиньвэй — «охрана Запретного города»; императорская гвардия; стар. охрана внутренних покоев дворца государя/императора.

[3] 乾坤囊 qiánkūn náng цянькунь нан — речь идет о «безразмерной» сумке, в которой путешествующие заклинатели могли хранить множество самых разных вещей; часто изображают в виде маленького мешочка, внутри которого находится измененное пространство; 乾坤 цянькунь — единство противоположностей (небо и земля, инь и ян); другое значение «обманка»/ «нечестный прием».

Эта временная резиденция[4] Призрачного князя снаружи выглядела очень внушительно. За внешними стенами большую часть огромного двора усадьбы занимала похожая на лабиринт извилистая крытая галерея[5], переходы которой многократно пересекались и наслаивались друг на друга. В пару прыжков Мо Жань оказался на крыше одной из привратных башен[6] и, пригнувшись, слился с угольно-черной черепицей. Посмотрев вниз, он с сожалением  отметил, что двор резиденции был похож на маленький городок, оценить истинные размеры которого на первый взгляд было просто невозможно.

[4] 行宫 xínggōng сингун — загородный дворец императора; временная резиденция на время путешествия императора или для его проживания за пределами столицы.

[5] 回廊 huíláng хуэйлан — веранда, галерея (вокруг дома на придворовой территории).

[6] 阙楼 quēlóu цюэлоу — дворцовая/привратная башня; с двух сторон от главных ворот дворца ставились башни.

Сердце Мо Жаня наполнилось безмерной тревогой.

Теперь он понимал, почему люди не хотели ему говорить, где именно находится его учитель. Все эти призраки до смерти боялись прогневить Четвертого князя. Теперь же, хотя Мо Жань знал, где земная душа Чу Ваньнина, и даже проник в нужный дворец, он по-прежнему понятия не имел, где его искать…

В этом дворце не меньше тысячи помещений и еще столько же галерей — где именно ему искать Чу Ваньнина?

До этого момента он чувствовал себя как человек, который почти нашел сокровище. От мысли о возможной неудаче руки начали трястись и сердце затрепетало, как пойманная птица.

Чу Ваньнин…

Где ты?

Из этих мыслей его вырвало появление группы людей, которые, громко печатая шаг, двигались в темноте, держа в руках красные фонари. Все они были одеты в золотые доспехи[7] и армейские сапоги[8]. Следуя друг за другом, они уверенно шли от восточных ворот по лабиринту крытых галерей и после десятка поворотов остановились у ничем не примечательного домика. Пригнувшись, Мо Жань осторожно следовал за ними по крышам.

[7] 金黄甲胄 jīnhuáng jiǎzhòu цзиньхуан цзячжоу — «золотые» латы и шлем (тут золотой — это цвет, а не материал).

[8] 战靴 zhàn xuē чжань сюэ — армейские сапоги — высокие ботинки на толстой подошве, которые носили военные в древности.

Чуть в стороне от этого домика росло раскидистое старое дерево софоры, за которым Мо Жань смог спрятаться и наблюдать за происходящим, однако половина двора оказалась скрыта от него за ветками и цветами.

После того, как призрачные стражники зашли во внутренний дворик, до его ушей долетели звуки перетаскивания столов и стульев, звон посуды, крики и хохот. Вдруг на фоне этого веселого гама слух резанул пронзительный крик. В этот момент во двор втолкнули растрепанную сопротивляющуюся женщину. Волосы незнакомки рассыпались по плечам, верхнее платье было наполовину расстегнуто. Один из призрачных воинов грубо толкнул ее, и одежда соскользнула с плеч, обнажив белое как снег тело.

— Сбежать она собралась! Я тебе, блядь, сбегу!

Кнут безжалостно опустился на беззащитное тело женщины. Должно быть, в призрачном царстве он был орудием наказания, ведь при желании даже призрака можно было довести до того, что он начинал мечтать о прекращении существования.

Дрожащая женщина ползала по земле, словно ища способ улизнуть, но ее окружили стражники и ей некуда было бежать.

— Вонючая сука, думала, что сможешь уйти, когда захочешь, после того как вошла во дворец Четвертого князя?

— При жизни я была чиста и непорочна, не грешила и не совершала преступлений! Почему вы делаете это со мной?! — звонко крикнула женщина[9]. — Отпустите меня! Я хочу войти в круг перерождений! Я не хочу оставаться здесь!

[9] 阴兵 yīnbīng иньбин — женщина-воин; воительница.

С новыми ударами плети ее крики сменились стонами.

— Служение Четвертому князю спасло тебя от горечи и мук перерождений! Не ценишь добра, бесстыжая!

— Но он ведь даже не взглянул на меня! Почему я не могу уйти? Я… А-а-а!

Плеть хлестнула по ее лицу, и женщина разрыдалась. Ее тело била дрожь, но она все равно упрямо пыталась ползти к выходу, похожая на измученное, загнанное животное. Это зрелище, видимо, пришлось по вкусу собравшимся, и призрачные слуги Четвертого князя с громким хохотом обступили ее.

Когда в дом были загнаны другие «дары[10]», командир призрачной стражи обратился к своим подчиненным с речью:

[10] 贡品 gòngpǐn гунпинь — предметы (продукт) для принесения в дань/жертву.

— Дорогие мои сослуживцы, все это время вы тяжело трудились. Теперь, когда Четвертый князь сделал выбор, во дворце осталось только то, что не пришлось ему по вкусу. Я знаю, как трудно было вам сдерживать свои желания, поэтому каждый из вас сейчас может выбрать себе то, что его порадует, и позабавиться от души. Если вы положите глаз на кого-то и захотите взять «игрушку» к себе домой, вам нужно будет зарегистрировать ее у меня.

Похотливые демоны[11], служившие Четвертому князю, довольно взревели. Безумно смеясь, они поспешили к дому, чтобы выбрать самые красивые «вещи». Женщина во дворе тоже не могла избежать этой незавидной судьбы и в тот же миг была окружена несколькими призраками там же, под деревом. Они набросились на нее, как стая голодных волков, словно хотели разорвать и сожрать ее душу.

[11] 淫鬼 yínguǐ иньгуй — похотливый демон, демон-инкуб, специализирующийся на соблазнении женщин.

Тишина внутри дома мгновенно взорвалась какофонией звуков. Кто-то рыдал навзрыд, кто-то пронзительно кричал, кто-то просил пощады. Нашлись и такие, кто, не желая терпеть пытки и стремясь облегчить свою участь, пресмыкались и лебезили, изо всех сил стараясь угодить сильным. Все же, будь то в Аду или в смертном мире, гниль, что таится в человеческой природе, не изжить.

Мо Жань ловко перепрыгнул на крышу дома и в темноте легко пробрался к тому месту, от которого шел самый сильный шум. Судя по тому, что сказал ему дядюшка у лотка с вонтонами, Чу Ваньнин был схвачен совсем недавно, а значит, Четвертый князь еще не видел его и здесь его быть не должно. Но все же на душе у Мо Жаня было неспокойно. Он аккуратно отодвинул несколько кусков черной черепицы и осторожно заглянул вниз.

Ему открылась будоражащая своей пошлостью картина плотских утех[12]. В мешанине тел его взгляд выхватил одно знакомое лицо… Жун Цзю.

[12] 望云蒸霞蔚 — страсть поднялась, как розовые облака на заре; где 望 wàng — страсть,云蒸霞蔚 yúnxīng xiáwèi заря меж клубящихся облаков; обр. красочный (меняющийся) пейзаж.

В прошлой жизни Мо Жань души не чаял в этом юноше, но в ответ на его искреннюю любовь и обожание тот замышлял отнять достигнутый им уровень совершенствования, чтобы отдать другому продажному мужчине.

Он был хитрым и хорошо знал, что такое жизнь и смерть.

Внутри этой комнаты множество людей отчаянно боролись, не желая подчиняться. Некоторые призраки в забытьи хватали ртом воздух и по привычке звали любимых людей, оставленных в мире живых. Некоторые, помня о своей репутации, плевались и ругались. Но Жун Цзю вел себя совсем иначе. Мо Жань прекрасно знал, что больше всего этот человек любил жизнь и богатство. После смерти, конечно, он не мог любить жизнь, но очень высоко ценил свою душу и вовсе не горел желанием снова страдать.

На огромной кровати, где другие «дары» сопротивлялись из последних сил и молили о пощаде, только он один, закрыв глаза, без сопротивления позволил призрачному стражнику пользовать себя. Его тело было податливо, как масло, а тихие вскрики были нежны, как мурлыканье кошки.

Мо Жань посмотрел на его лицо, залитое румянцем возбуждения[13], и сердце сжали тиски страха.

[13] 春潮 chūn cháo чунь чао — весенний прилив; «весна» как метафора для юности и страсти.

Он подумал о Чу Ваньнине.

Если Жун Цзю был гибким, хоть на палец мотай, то Чу Ваньнин был похож на стальной клинок.

На первый взгляд может показаться, что перед тобой холодная закаленная сталь, которую не сломать. Но вот в такой непростой ситуации Жун Цзю и не будет сражаться. Он будет милым, кротким и заискивающим, если потребуется, с легкостью прогнется и подставит свой зад, чтобы в итоге при помощи мягкой силы выстроить вокруг себя нерушимую защитную стену.

А что Чу Ваньнин?

Мо Жаню не нужно было долго думать, чтобы точно сказать, что сделает этот человек. Он скорее выберет Восемнадцатый уровень Ада или предпочтет, чтобы его душа рассеялась. Разве кто-то сможет прогнуть его?

Поток воды не переломить, но стальной клинок можно сломать.

Бах!

Этот звук прокатился тревожным эхом по резиденции. Призраки внутри комнаты и человек на крыше испуганно замерли.

Побледневший Мо Жань обернулся.

Посреди двора, объятая бушующим пламенем, стояла та самая воительница, над душой которой надругались призрачные стражи. Слезы лились из ее глаз, в груди зияла дыра, и дух уже начал рассеиваться.

Она застыла на мгновение.

И в один миг рассеялась прахом.

Все ее три души и семь духов были уничтожены[14].

[14] 魂飞魄散 hún fēi pò sàn хунь фэй по сань — разумные души улетели, а духи тела рассеялись.

Призрачный страж, что убил ее, бранясь, поднялся на ноги. На лице его была рана. Скорее всего, эта женщина завладела усмиряющей души плетью и отхлестала его. Призрак злобно выплюнул:

— Еб твою мать! Жалкая сука! Стала призраком, а все еще трепыхается, тьфу! Дурная баба!

Мо Жаня словно бросили в прорубь.

В этот момент ему показалось, что он увидел судьбу вовсе не какой-то незнакомой женщины. Словно кто-то свыше показал ему, какой именно выбор сделает Чу Ваньнин.

Между тем Жун Цзю по-прежнему использовал свои уникальные навыки выживания, заигрывая с развратным призрачным стражем. Как шелковая повилика[15], он цеплялся за того, кто мог стать его опорой[16], опутывая своей мягкостью, чтобы взять под контроль и поглотить его жизненные силы.

[15] 丝萝 sīluó сыло «шёлковая повилика» — растение-паразит, которое обвивается вокруг дерева, внедряет в его ткань «присоски» (гаустории) и выпивает его соки; обр. в знач.: брачные узы, брак, бракосочетание; сочетаться браком.

[16] 刚硬的对象 — твердый объект/мишень/партнер для брака.

Все «дары» постепенно сдались и уступили. В воздухе так сильно воняло кровью и похотью, что к горлу подступала тошнота.

Казалось, эта порнографическая драма будет длиться бесконечно, но и она подошла к концу.

Жун Цзю на самом деле удалось привязать к себе одного из слуг Призрачного князя. Удовлетворенный стражник оделся и вместе со своими сослуживцами отправился к своему командиру регистрировать приглянувшегося ему призрака. Во временной резиденции Четвертого князя было принято, что тех, кого не выбрал господин, могли забрать к себе в дом его подчиненные.

Души, которые вошли в свиту Четвертого князя, выпадали из цикла перерождений. Под покровительством таких демонов можно было очень неплохо обустроить свой быт в Призрачном Царстве, избежав дальнейших унижений и оскорблений.

Жун Цзю был очень доволен таким поворотом судьбы.

Призрак, который решил взять его на содержание, довольно быстро вернулся обратно. Он еще раз поразвлекся с Жун Цзю, но время было позднее и была его очередь стоять в карауле, поэтому ему пришлось уйти раньше остальных. Постепенно все демонические стражники разошлись по своим делам, оставив после себя лишь беспорядок и запустение. Разлитые остатки вина и разбитые человеческие чувства, окропив землю, медленно замерзали.

Жун Цзю томно сел на лежанке. Единственный мужчина здесь, он чувствовал себя более чем непринужденно.

Он привел в порядок свою одежду и волосы и после, взглянув на себя в бронзовое зеркало, с сожалением отметил, что после смерти его лицо выглядело несколько изможденным, утратив тот здоровый цвет, что так красил его при жизни и выгодно оттенял полные желания прекрасные глаза под изящными дугами бровей.

Поэтому Жун Цзю, не обращая внимания на плач и стенания окружающих его дрожащих женщин, оправил одежду, надел шелковые туфли и в отличном расположении духа вышел во внутренний двор.

Цветы примулы в Призрачном Царстве были ярче, чем в смертном мире. Жун Цзю сорвал цветок и, растерев между кончиками тонких пальцев, смазал выделившимся соком губы и растер по щекам.

Каждый человек имеет свои приоритеты в жизни. Жун Цзю с рождения знал лишь горечь и страдания. Он думал, что так называемая дружба — это блажь благородных и богатых людей, рожденная исключительно от пресыщения прочими  благами. Родившись нищим простолюдином[17] сам он уж точно не собирался беспокоиться о таких понятиях, как дружба, совесть, стыд, бескорыстие и справедливость. У него никогда не было ничего, кроме его жизни, а теперь, после смерти, у него осталась только его душа.

[17] 泥土里的脏种 — нечистым семенем в глинистой почве.

Внезапно позади раздался слабый шорох, как будто кто-то коснулся лепестков цветов.

Решив, что это вернулся тот офицер, которому он приглянулся ранее, Жун Цзю постарался придать своему взгляду выражение страстного желания, словно этот призрак был любовью всей его жизни, а сам он только и мечтал ему снова отдаться, даже не помышляя о вознаграждении.

Мобилизовав весь свой непревзойденный талант обольщения, перед которым не могли устоять ни мужчины, ни женщины, он обернулся с самой обворожительной улыбкой на губах.

Но стоило ему увидеть человека, стоявшего за цветущими ветвями, Жун Цзю невольно отступил. Его глаза округлились от изумления, рот приоткрылся. Сейчас он выглядел так, словно в него ударила молния…

— Это ты?!

— Да, это я, — ответил Мо Жань.

На миловидном личике Жун Цзю разом отразилась вся гамма испытанных им в этот момент чувств: изумление, нерешительность, злорадство, гнев, страх и притворное равнодушие.

В конце концов он натянул на лицо подчеркнуто вежливую улыбку.

Этот юноша давно привык скрывать злость за натянутой улыбкой, а сейчас ему не хотелось демонстрировать свою досаду.

— Господин Мо, как же вы здесь оказались? — Их последнюю встречу точно нельзя было назвать приятной. Жун Цзю выпрямил спину и постарался выглядеть незаинтересованным.

— Я ищу человека, — ответил Мо Жань.

— Представить не могу, чтобы такой ветреный человек, как господин Мо, ради поиска кого-то спустился в Призрачное Царство, — Жун Цзю насмешливо фыркнул.

Мо Жань, не собираясь вести с ним долгие беседы, сразу перешел к делу и вытащил портрет:

— Видел его?

Жун Цзю бросил всего один затуманенный взгляд[18] на рисунок и холодно усмехнулся:

— Ничего особенного, совсем не женская красота. Ваш новый питомец?

[18] 烟视媚行 yān shì mèi xíng янь ши мэй син — затуманенный взгляд и грациозная поступь; для описания преувеличенно спокойной/отрешенной манеры поведения.

Мо Жань нахмурился:

— Какой еще питомец?! Никакой он не питомец! Если не видел, так и скажи.

— Не видел, — холодно ответил Жун Цзю, — а если бы и видел, не сказал бы.

— …

— Я немного утомился, пойду отдохну. Господин Мо, можете идти. Провожать меня не нужно.

— Жун Цзю! — окликнул его Мо Жань.

Стройная фигурка остановилась, очаровательное личико с изрядной долей кокетства напополам с самодовольством вполоборота повернулось в его сторону:

— Что-то случилось?

— Я хочу спасти его и забрать отсюда. Если хочешь, я и тебя могу взять с собой. Ты же не можешь оставаться в этом жестоком мире и ложиться под этих кровожадных демонов. Давай вместе вернемся.

Жун Цзю полностью развернулся в его сторону и преувеличенно ласково ответил:

— Господин Мо, вы говорите, что мне не место в этом жестоком мире? А где мое место? Невезучий Жун Цзю прожил в смертном мире двадцать лет, и здесь он не чувствует себя хуже, чем там. Был постоянный клиент — человек, а стал призрак. Все идет по кругу, так какая мне разница?

— Но… сейчас твоя жизнь на острие ножа...

На этот раз Жун Цзю искренне расхохотался, да так, что потребовалось время, чтобы он смог снова заговорить с Мо Жанем:

— А разве раньше я ежедневно не жил на острие ножа? Для таких, как вы, я не более, чем рыба на разделочной доске. В той жизни было не так много хороших людей, которые готовы были вознаградить меня серебром. А если уж посчастливилось встретить такого «хорошего человека», как господин Мо, не получить ничего за труды — это обычное дело, можно сказать, легко отделался. Может ведь выйти и так, что обернуться не успеешь, а этот «хороший человек» уже сбежал со всеми моими сбережениями, а при новой встрече сделал вид, что не знаком со мной. Господин Мо, сначала вы ударили меня ножом, а потом советуете быть осторожнее с холодным  оружием? Да вы просто эталон доброты и милосердия.

Автору есть что сказать:

Когда сукин сын был молочным щенком, он был полон решимости стать тем, кто укроет и согреет всех бедных людей на земле. Однако в конечном итоге этот человек стал дьяволом, утопившим мир в крови. Если мать щенка не вошла в круг перевоплощений и жила в Призрачном Царстве, зная о всех его делах, это было очень грустно, не так ли?

Хотя события из прошлой главы могут вызвать жалость к этой собаке, не стоит его жалеть, потому что на самом деле то время было лучшим для этого щенка за первые пятнадцать лет его жизни.

До того, как погрузиться в воспоминания, он сказал, что в то время у него, по крайней мере, была мать.

Позже у него не было даже матери.

На самом деле я надеюсь, что нет необходимости проводить четкую черту между добром и злом, предательством и преданностью и спорить о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Кто-то из героев этой истории еще отвернется от добра и станет злодеем, а кто-то сможет вернуться из тьмы к свету. В жизни у каждого человека бывают прекрасные моменты, моменты гнева, моменты жалости, моменты ненависти. Все мы живые люди из плоти и крови, а значит, можем допускать ошибки и раскаиваться в них, можем быть предвзяты и справедливы, потому что только так мы обретаем внутреннюю целостность.

Если вы желаете, чтобы в истории были только хорошие люди, проповедующие одинаковые нравственные ценности, не было эмоциональных качелей, противостояния персонажей, моральных противоречий, зато в избытке были хвалебные оды (кхм!) изменениям, что несет нам весенний бриз революции, если вы верите, что когда-нибудь все люди мира смогут быть счастливы, не будут закрывать двери по ночам, а деньги будут валяться на обочине дороги годами, лучше включите телевизор в половине восьмого и посмотрите десять тысяч какой-то там эпизод сериала 《Синьвэнь Ляньбо[19]》, и вы будете удовлетворены.

[19]《新闻联播》 xīnwén liánbō 《Синьвэнь Ляньбо》 — ежедневная новостная программа Центрального телевидения Китая.

Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1

< Глава 110  ОГЛАВЛЕНИЕ  Глава 112 >

Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 111-120

Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot

Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и  пример как это сделать

Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).