Змеиный яд был выведен из крови молодого хозяина семейства Шэнь, и его сознание быстро восстановилось.
Молодой господин теперь сам ест и для чтения может приподняться в кровати.
Барич Шэнь снова вышел позагорать на весеннем солнце…
Хорошие новости приходили одна за другой. Хотя они означали лишь, что Шэнь Цинсюань проживет на несколько лет больше, это не помешало старой домоправительнице сжечь дотла все похоронные принадлежности, а совершенно счастливому господину Шэню отправить торговый караван в дикие южные земли, чтобы сполна отблагодарить тех торговцев за чудодейственное противоядие.
Были накрыты праздничные столы, за которыми собрались все друзья и родственники семьи.
Аромат вина накрыл окрестные горы и леса. После чего испуганные слуги несколько дней боялись говорить во весь голос.
Шэнь Цинсюань сидел в своем деревянном инвалидном кресле. На плечи его была накинута мантия с подкладкой и оторочкой из лисьего меха, а мягкое шелковое одеяло надежно прикрывало от холода его ноги. Он держал одной рукой тонкую бумажную книгу и, склонив голову набок, увлеченно читал. Из приоткрытого окна до него доносились шум голосов, хохот, громкая музыка и звон столкновения винных чаш.
Все эти вещи, казалось, не имели к нему никакого отношения.
Спустя какое-то время Шэнь Цинсюань почувствовал жажду, но чай уже остыл. Держа в руках прохладный фарфор, Шэнь Цинсюань вспомнил ладонь, что лежала у него на лбу в тот день. Хотя ощущение было совсем иным, но рука и фарфоровая чашка имели одну температуру. Ледяной холод без следа души.
В голове было множество разных мыслей, но все они, так или иначе, возвращались к этой руке. Шэнь Цинсюань потряс латунный колокольчик, который сопровождал его в течение многих лет, и по привычке покрутил его в руках.
Услышав звон колокольчика, служанка быстро вбежала в комнату. Не дожидаясь указаний господина, она проворно вылила остывший травяной чай, заваривала новый, добавила древесный уголь в медную грелку для рук и снова положила ее на ноги Шэнь Цинсюаня.
Когда все было обустроено лучшим образом, служанка отошла в сторону и тихо сказала:
— Молодой хозяин, даже если вы не пьете, лучше дайте своему телу отдохнуть. Нехорошо, что вы так много читаете.
Шэнь Цинсюань слегка кивнул, выпил чашку чая и снова взял в руки книгу, чтобы продолжить чтение.
Увидев это, служанка зажгла еще несколько масляных ламп, чтобы освещение стало ярче, после чего вышла, закрыв за собой дверь.
Некоторое время спустя деревянная дверь во флигель снова распахнулась. Шэнь Цинсюань поднял глаза от книги и увидел замявшуюся в дверях красивую замужнюю женщину с собранными в высокую прическу густыми волосами. Ее лицо отражало нерешительность.
Их взгляды пересеклись. Шэнь Цинсюань сначала несколько опешил, но быстро пришел в себя и смог сложить губы в подобие слабой улыбки. Хотя его горло не могло издать ни звука, губы сложились во вполне читаемое:
— Вторая мать[1] .
— Мой дорогой Сюань, — полное достоинства, несмотря на молодость, лицо женщины смягчилось, и она перешагнула через порог. — Тебе уже лучше?
Шэнь Цинсюань едва заметно кивнул.
— После того, как тебя укусила змея, вся семья не находит себе места от беспокойства, — женщина изящно присела на стул рядом с ним. С ласковым выражением лица она с любовью прикоснулась к его щеке. — Старшая сестрица[2] молилась за тебя в буддийском храме. Когда она узнала, что ты пошел на поправку, поспешила назад, чтобы вознести хвалу небесам. Мне так хотелось увидеть тебя побыстрее, что я привезла в усадьбу твоего младшего брата.
Шэнь Цинсюань лишь слегка улыбнулся, взял кисть и, обмакнув ее в чернила, написал на бумаге:
«Мне очень жаль, что я доставил столько хлопот, вторая мать. Раз младший брат приехал вместе с вами, попросите его встретиться и поговорить со мной. Как здоровье моей мамы?»
Женщина посмотрела на него и ответила, тщательно подбирая каждое слово:
— Уже поздно, а твой брат слишком шумный, так что я сказала ему навестить тебя завтра. Старшая сестра в добром здравии. Позавчера она даже своими руками приготовила молодые побеги бамбука, чтобы побаловать всю семью. Но после того, как тебя укусила змея и кто-то проболтался об этом, она молилась и плакала днями напролет. К счастью, удача на твоей стороне. Как только сестрица узнала, что ты пошел на поправку, тут же вернулась в храм, чтобы исполнить данные обеты.
От ее слов Шэнь Цинсюань почувствовал тяжесть на сердце. Какое-то время он пребывал в оцепенении, но потом взял себя в руки и написал еще несколько фраз. Завязалась непринужденная беседа.
Жена его отца сказала:
— На этой горе живет множество ядовитых насекомых и зверей. Не лучше ли тебе вернуться с нами в отчий дом? Это избавит семью от хлопот, ведь мы со старшей сестрой все-таки замужние дамы, и нам неприлично слишком часто покидать дом, чтобы навещать тебя.
Шэнь Цинсюань написал:
«Здесь много хищных зверей, но на людей они просто так не нападают. Слуги хорошо заботятся обо мне. Это был несчастный случай. Лекарь сказал, что здешний климат лучше всего подходит для лечения и отдыха. Дома хорошо, но не так тихо, как в горах».
Прочитав его ответ, женщина вздохнула и, словно только что вспомнив, быстро сказала:
— Когда я собиралась поехать сюда, старшая сестра велела мне спросить у тебя, может тебе нравится какая-нибудь незамужная девушка?
На мгновение Шэнь Цинсюань был сбит с толку, но быстро пришел в себя и, схватив кисть, быстро написал:
«Я понимаю чем руководствуется моя мать, но с этим больным телом, даже если найдется девушка, готовая выйти за меня, боюсь, сам я не могу взять на себя такую ответственность и не оправдать ожиданий. Лучше передать моему младшему брату обязанность по возжиганию благовоний во славу предков[3]».
Женщина посмотрела на еще не высохшие чернила и снова вздохнула:
— Даже если ты ничего не говоришь, семья все понимает. Просто ты такой хороший мальчик. С тех пор как пришел в этот мир, ты без жалоб несешь бремя нелегкой судьбы и даже не можешь оставить после себя наследника. Я не твоя кровная мать, но тоже... — она не смогла договорить, задохнувшись от переполняющих ее эмоций, и быстро склонила голову, пряча покрасневшие уголки глаз.
Шэнь Цинсюань тоже молчал. Его взгляд был направлен прямо на дрожащую женщину. Было непонятно, о чем он думал, но глаза его загадочно мерцали, словно в их спокойной глубине прятались тысячи беспокойных мыслей.
Однако это длилось лишь мгновение, и вот он уже вернулся в свое обычное безмятежное состояние, снова взял перо и написал:
«Второй матери не стоит так переживать. Возможно, причина моей неблагоприятной судьбы в том, что в прошлой жизни я совершил слишком много зла, и сейчас плачу по старым счетам. Мне очень совестно, что будучи старшим в семье[4], из-за моей немощи[5] я не могу внести вклад в возвышение моей страны и моей семьи».
[5] 绵薄之力 miánbó zhī lì мяньбо чжи ли «способности не прочнее шелковой ваты» — умственная и/или физическая слабость.
Написав это, он сменил тему и заговорил о другом:
«Младший брат только достиг совершеннолетия. Хотя он умен, ему не хватает опыта. Недавно мне рассказали, что у него есть желание стать чиновником. Взлеты и падения подобной карьеры[6] трудно предсказать, так что лучше второй матери первое время оставаться рядом и наставлять его».
Когда речь зашла об отношениях родителей и детей, женщина вытерла свои слезы и прошептала:
— Что может знать женщина? Я не настолько начитанна, как ты. Будет лучше, если ты окажешь поддержку своему младшему брату.
«Второй матери не нужно быть такой скромной. Младший брат умнее большинства своих ровесников, но ему не хватает гибкости. Под руководством второй матери и с поддержкой отца для него не составит труда сделать головокружительную карьеру[7]».
— Ты действительно смог успокоить мое сердце, — женщина положила на стол бумагу и постаралась улыбнуться.
Шэнь Цинсюань тоже улыбнулся и снова взялся за кисть:
«Просто мой младший брат еще так молод, а ему уже пришлось взять на себя все обязанности своего старшего брата, поддерживать родителей и служить стране. Это очень большая ноша».
Женщина покачала головой и сказала:
— Вы же братья, и это его долг. Не говори об этом так, словно вы чужие люди[8].
Они поговорили еще немного и, лишь когда на лице Шэнь Цинсюаня отразилась усталость, жена его отца быстро свернула разговор и, попросив его лучше заботиться о своем здоровье, вышла из комнаты.
После ее ухода Шэнь Цинсюань еще долго сидел один в своем кресле, не отрывая взгляда от исписанных белых листов бумаги, разложенных на столе. Неизвестно о чем он думал, но в итоге на его губах появилась тусклая улыбка, полная скрытого сарказма и безысходности. Спустя пару мгновений, он собрал бумаги и позвонил в колокольчик, чтобы позвать горничную, а затем взял железную жаровню с тлеющими углями, и сжег дотла пропитавшиеся запахом чернил письмена.
Ночь уже наступила, и веселый шум во дворе постепенно стих. Шэнь Цинсюань приказал служанке открыть окна, а сам плотнее закутался в лисий мех и, откинувшись на спинку кресла, решил насладиться этой ночью. Луна и звезды только показались на небе, изредка ветер с гор врывался в комнату и играл прядями волос, упавшими на его лоб.
Прошло довольно много времени, прежде чем Шэнь Цинсюань вновь оживился. Он убрал руки от медной грелки, переместил свое инвалидное кресло к столу, достал из бамбукового тубуса чистые листы бумаги и, аккуратно разложив их на столе, написал:
«Ты пришел».
Он подвинул бумагу на середину стола, чтобы написанные слова мог прочесть его невидимый собеседник, но вокруг было очень тихо.
Шэнь Цинсюань просто улыбался и спокойно ждал.
Его терпение было вознаграждено, и уже через минуту только он один во всей усадьбе смог наблюдать удивительное явление.
Было безветренно, но бумага на столе начала двигаться сама по себе, затем сдвинулся чернильный камень, и кисть, окунувшись в тушь, зависла над бумагой. После небольшой заминки, на бумаге образцовым почерком были выведены первые иероглифы, ставшие ответом на вопрос Шэнь Цинсюаня:
«Как ты узнал?»
Заинтригованный Шэнь Цинсюань, все еще улыбаясь, вглядывался в пустое пространство перед собой.
Он почувствовал тот же запах, что и в тот день. В один миг воздух наполнился холодным и свежим ароматом растений и деревьев, что можно было вдохнуть лишь в горном лесу после дождя.
В тот день, когда его рвало грязной и вонючей кровью, этот чистый аромат окружил его, оттесняя отвратительный запах гниения. Тогда для его помутившегося разума он был как луч солнечного света в непроглядной тьме и с тех пор навсегда отпечатался[9] на сердце Шэнь Цинсюаня.
До конца своей жизни он не смог бы забыть его
Шэнь Цинсюань вдруг втянул носом воздух, а затем с некоторым удивлением написал:
«Ты ходил к горячему источнику на вершине горы?»
Демон так и не показал себя, но все же взял кисть с подставки и написал рядом с его вопросом:
«Да».
Если у него были сомнения, то все они остались в прошлом после спонтанного вопроса Шэнь Цинсюаня. Воды горячего источника источали уникальный запах серы, так что неудивительно, что его присутствие было так легко обнаружено.
Похоже этот человек обладает обонянием дикого зверя.
Но ни один из них не стал развивать эту тему, отдав предпочтение непринужденной беседе на отвлеченные темы.
Хотя благодаря его доброте Шэнь Цинсюань остался жив, он всегда помнил, что перед ним был демонический змей, который по природе своей человеком не был, поэтому расслабляться точно не стоило.
И все же он не мог отделаться от мысли, что этот демон очень похож на человека: он обладал индивидуальностью, мог наслаждаться купанием в горячем источнике, и пусть за все это время не проронил ни слова, уже два часа вел с ним беседу, используя бумагу и чернила.
Несмотря на лаконичный и безэмоциональный стиль выражения мыслей, он обладал просто нечеловеческим терпением.
Шэнь Цинсюань помнил, что этот удивительный демон обладает способностью общаться с ним напрямую, однако почему-то на этот раз змей решительно отказался от этого способа обмена мыслями.
С тех пор как он потерял дар речи, Шэнь Цинсюань часто общался с другими людьми, но мало кто был готов тратить время на то, чтобы ждать, пока он изложит все свои мысли на бумаге. Эти два часа пролетели как один миг. Пусть в масштабах человеческой жизни они были лишь каплей в море, но их хватило, чтобы сомнения в его сердце исчезли без следа, а на смену им пришло чувство тайной[10] дружеской близости.
Отложив в сторону исписанную бумагу, Шэнь Цинсюань улыбнулся, обмакнул кисть в чернила и написал на чистом листе:
«Если помогу тебе успешно пройти через Кальпу[11], смогу рассчитывать на ответный подарок?»
Вскоре рядом с его словами появилась еще одна строчка, написанная правильным почерком в уже привычной лаконичной манере:
«Дарую тебе здоровье как у других людей».
Запястье Шэнь Цинсюаня задрожало, и кончик пропитанной чернилами кисточки грубо мазнул по белой бумаге.
< Глава 2 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 4 >
Том I. Глава 3. Обещание 𓆙 ♌︎ 𓆙 ♌︎ 𓆙
Комментарии
Отправить комментарий