Глава 198. Учитель отправляется на гору Хуан
После десятидневного поста Наньгун Сы и Е Ванси смогли отправиться в путь. Ранее Наобайцзинь получил ранение, сильно повредившее его духовную сущность, поэтому в предстоящем им долгом путешествии не мог нести своего хозяина. Огромный демонический волк превратился в щенка размером с ладонь, которого Наньгун Сы поместил в свой колчан для стрел. И теперь, высунув наружу маленькую пушистую мордочку, он внимательно следил оттуда за окружающей обстановкой.
Проводив их до ворот ордена, Мо Жань дотронулся до гривы одной из ожидавших их лошадей и с улыбкой сказал:
— Путь до горы Цзяо неблизкий, а управление мечом требует много энергии, поэтому возьмите этих лошадей. Они выращены на духовной траве и домчат вас быстрее ветра. Конечно, им не сравниться с Наобайцзинем, но как временное средство передвижения они вполне сгодятся.
Поблагодарив Мо Жаня, Наньгун Сы и Е Ванси сели на коней и, сложив руки в малом поклоне, уважительно попрощались:
— Большое спасибо, дорогой друг Мо. Не стоит нас провожать. Мы обязательно встретимся снова!
— Да, берегите себя в пути.
Стоя под аркой ворот, Мо Жань еще долго смотрел, как их силуэты постепенно исчезают вдали. Когда он собрался уходить, то вдруг услышал, как из рощи слева послышался треск, словно сухая ветка обломилась и упала на землю.
— Мяу-у-у-у…
Чуть прищурившись, Мо Жань удивленно осмотрелся и пробормотал:
— Кошка?
Тем временем Е Ванси и Наньгун Сы бок о бок выехали из горных врат. От Пика Сышэн до городка Учан через перелесок вела утоптанная пустынная дорожка. Солнечные лучи пробивались сквозь ветви и листья деревьев, копыта лошадей, мерно цокая, наступали на эти пестрые осколки света, превращая их в облачка пылинок.
Наньгун Сы то и дело искоса поглядывал на Е Ванси, и как раз в тот миг, когда он решился заговорить, Наобайцзинь, прятавшийся в колчане со стрелами, вдруг уцепился за его край белоснежными лапками со сверкающими золотыми когтями, высунул голову и дважды провыл: «У-у-у… у-у-у!». Наньгун Сы вздрогнул и тут же осадил лошадь, громко крикнув:
— Берегись!
Не успел его голос затихнуть, как со всех сторон на них обрушился дождь из игл. Благородные скакуны испуганно заржали, Наньгун Сы с Е Ванси почти одновременно вытащили свои мечи. Эти двое с детства вместе обучались искусству боя и понимали друг друга без слов, поэтому Наньгун Сы блокировал атаку слева, а Е Ванси — справа. Отраженные их мечами ядовитые иглы-линхуа[1] со звоном упали на землю. Выбрав момент, Е Ванси привела в действие бумажный талисман, и перед ними тут же вырос магический барьер, заключивший их в защитный периметр.
[1] 梨花针 líhuā zhēn линхуа чжэнь «иглы цветов груши». Оружие из 27 серебряных игл впервые упоминается в романе 《楚留香传奇》.
Наньгун Сы крикнул:
— Кто вы такие?!
Падающий на дорожку солнечный свет померк, но закрыло его не набежавшее облако, а фигура стоящего на тонкой ветке мужчины. В просторном одеянии с длинными рукавами, с бородой и усами, развевающимися по ветру, этот человек стоял заслонив просвет неба и с ненавистью смотрел на них сверху вниз…
Это был старший двоюродный брат бывшего главы Палаты Цзяндун — Хуан Сяоюэ[2].
[2] 黄啸月 huáng xiàoyuè хуан сяоюэ «золото/желторотое дитя воет на луну».
C видом святого даоса он не таясь стоял на верхушке дерева и холодно смотрел в лицо Е Ванси. Тут же лес вокруг них зашумел и из него выскочило более ста человек из ордена его младшего брата. У каждого на голове была повязка с ярко-алым кольцом на лбу, что указывало на то, что эти люди были лучшими учениками Палаты Цзяндун.
Хуан Сяоюэ потеребил бороду и заявил:
— Вы двое, похоже, хорошо проводили время на Пике Сышэн? Прятались внутри десять дней и ночей, даже носа наружу не показывали. На самом деле, непозволительно заставлять этого старика так долго ждать.
Наньгун Сы тут же вспылил:
— Хуан Сяоюэ, опять ты?!
— Да, я, и что с того? — холодно парировал Хуан Сяоюэ. — Палата Цзяндун и Духовная школа Жуфэн теперь враги, и ты это прекрасно знаешь.
Наньгун Сы процедил сквозь стиснутые зубы:
— От Линьи до Сычуани мы отбили уже четыре нападения твоих прихлебателей, а ты все никак не успокоишься? Откуда это желание отомстить любой ценой? Это Сюй Шуанлинь раскрыл правду о том, что твоего младшего брата убила его жена, но ты снова и снова приходишь выставлять счет нам. Где твоя совесть?!
— Совесть? Этот старик и правда презирает потерявшего честь и совесть юнца вроде тебя, — мрачно ответил Хуан Сяоюэ. — Всем очевидно, что именно твой орден Жуфэн нанес непоправимый вред Палате Цзяндун, из-за чего в итоге наш орден развалился на части. Неужто посмеешь это отрицать?
— Почтенный, если у вас есть претензии к Духовной школе Жуфэн, разве не стоит открыто и честно вынести их на всеобщее обсуждение вместо того, чтобы втайне организовывать убийство на дороге? — вмешалась Е Ванси.
— Наглая девчонка, закрой рот, когда мужчины разговаривают. Будешь открывать его, когда тебя спросят, невежественная прислуга[3], — с досадой отмахнулся Хуан Сяоюэ. — Думаешь, если твой оскотинившийся папаша растил тебя как мужчину, то ты и яйца отрастила? Желторотой соплячке* никогда не стать настоящим воином. Место женщины — на кухне, готовить овощи и рис. Разве имеет право глупая баба бряцать оружием перед уважаемым старцем?
[3] 黄毛丫头 huángmáo yātou хуанмао ятоу «прислуга с желтыми волосами» — сопливая девчонка, невежественная девица.
Наньгун Сы в гневе воскликнул:
— Хуан Сяоюэ, должна же в тебе остаться хоть капля разума!
— Очень хорошо, тогда этот почтенный старец будет говорить с тобой разумно и подведет общий итог счетов между нами, — Хуан Сяоюэ сделал многозначительную паузу, после чего, зло уставившись на Наньгун Сы, продолжил, — твой отец, отбросив стыд и совесть, вступил в связь с замужней женщиной. Более того, именно он подстрекал эту гадюку отравить моего младшего двоюродного брата и захватить власть в ордене. Что же касается человека рядом с тобой… — Он перевел пылающий яростью взгляд на Е Ванси. — Она — дочь этой скотины. Это ее приемный отец выставил на всеобщее обозрение личные дела нашей семьи, чем запятнал репутацию Палаты Цзяндун и тем самым нанес ей непоправимый вред. Сегодня я лично возглавил самых талантливых учеников нашей духовной школы, чтобы впредь разбойники вроде вас не могли свободно разгуливать по нашему миру. Мы сделаем это ради Палаты Цзяндун и во имя справедливости!
Он взмахнул рукой, и сотня зло взиравших на них учеников тут же атаковала. Никто не ожидал, что, как только они выскочат из леса, с неба на нападавших обрушится огненный смерч и взрывной волной всех учеников Палаты Цзяндун откинет на несколько метров назад.
Изумленный Наньгун Сы спросил:
— Брат Мо?
Нежданным «гостем» и впрямь оказался Мо Жань. Сжимая в руке полыхающую алым огнем ивовую лозу, он стоял на верхушке дерева напротив Хуан Сяоюэ и очень пристально смотрел на него не предвещавшим ничего хорошего холодным взглядом.
Не ожидавший появления Мо Жаня Хуан Сяоюэ переменился в лице. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы собраться с мыслями и произнести, растягивая слова:
— Почему образцовый наставник Мо спустился с горы? Неужели чтобы посмотреть на наше веселое состязание?
— Об этом вам лучше спросить не этого образцового наставника Мо, а своих учеников. Хорошие люди не будут прятаться в лесу и мяукать, чтобы скрыть свое присутствие.
Лицо Хуан Сяоюэ помрачнело еще больше, а кожа от прилива желчи стала такой же желтой, как его фамилия[4]:
[4] 黄 huáng хуан «желтый».
— Что образцовый наставник Мо имеет в виду? — возмущенно воскликнул он.
— Может, лучше почтенный Хуан сам расскажет, что я имею в виду, — ответил Мо Жань. — Атакуя гостей Пика Сышэн на его территории, почтенный Хуан считает, что дорога, ведущая к воротам нашего ордена, слишком спокойная и чистая, поэтому решил нарушить покой этих земель и пролить тут немного крови?
— Раз уж все происходит за воротами вашего ордена, то вас это никак не касается. Я здесь ради мести за погибшего брата, и образцовому наставнику Мо не стоит вмешиваться!
— Почтенный Хуан, конечно, прав, за нашим порогом ваши личные обиды действительно не касаются Пика Сышэн, — сказал Мо Жань.
Хуан Сяоюэ надменно хмыкнул:
— Так почему образцовый наставник все еще стоит у нас на пути?
Мо Жань даже не подумал уходить и лишь повыше поднял еще ярче заполыхавший Цзяньгуй. Исходившее от божественного оружия сияние с каждой секундой становилось все более насыщенным, каждый листочек на ивовой лозе, казалось, налился кровью и трепетал от предвкушения:
— Но что, если я сам хочу вмешаться? — спросил Мо Жань.
— Ты!..
Хуан Сяоюэ не мог не слышать о мощной духовной силе Мо Жаня, но так жаждал воздаяния, что не в силах был смириться и отступить, поэтому ему оставалось только злиться и сыпать угрозами:
— Неужели образцовый наставник Мо и в самом деле решил стать врагом Палаты Цзяндун?
— У меня нет такого намерения. Я лишь хочу расчистить дорогу, чтобы уважаемые гости нашей школы могли благополучно покинуть Сычуань, и мне абсолютно безразлично, кто встанет у меня на пути: Палата Цзяндун или Палата Цзянси.
Хуан Сяоюэ прищурился. В этот момент в его карих глазах было столько ненависти, что если бы это яростное пламя могло вырваться наружу, то оно вмиг сожгло бы дотла Мо Жаня вместе с зеленым кипарисом, на котором тот стоял.
— Вы намерены до конца покрывать этих недобитков ордена Жуфэн?
— Что еще за недобитки? — холодно спросил Мо Жань. — Я хочу задать вопрос почтенному старшему Палаты Цзяндун: разве в том досадном инциденте с вашим орденом были замешаны барышня Е и молодой господин Наньгун?
— …
— Это они устроили переворот в Палате Цзяндун? А может, они распускали скандальные слухи о вашем ордене? — Мо Жань в упор посмотрел на Хуан Сяоюэ. — Возможно, это они убили предыдущего главу или спланировали его убийство?
— Нет, и что с того?! — гневно закричал Хуан Сяоюэ. — Долг отца переходит на сына! Это непреложная истина[5]!
[5] 天经地义 tiānjīng dìyì тяньцзин дии «закон неба и принцип земли» — обр. в знач.: непреложная/святая истина, само собой разумеющееся.
— Вот как? Значит, «непреложная истина»?! — холодно сказал Мо Жань. — Ладно, по-моему, нет никакого смысла дальше что-то обсуждать с почтенным Хуаном, пусть за нас говорит наше оружие. Нападайте!
Разозленный Хуан Сяоюэ вспыхнул в бессильной ярости:
— Мо Вэйюй! Ты совершенно безрассудный!
— Интересно, кто это тут безрассудный? — дерзкий голос донесся до них из леса, после чего на горную тропинку вышел Сюэ Мэн, в руке которого сиял обнаженный Лунчэн. Отражаясь от лезвия его сабли, солнечный свет так слепил глаза, что некоторые из нападавших были вынуждены прищуриться. — Явились под двери моей семьи, чтобы устроить разборки и кровавую резню? А может, в Палате Цзяндун решили, что Пик Сышэн вымер? Смерти ищете?
Пока Мо Жань был один, Хуан Сяоюэ планировал, воспользовавшись численным перевесом, отвлечь его, чтобы выбрать момент и убить своими руками. Но сейчас, когда появился этот Маленький Феникс Сюэ Мэн, ситуация в корне поменялась. В конце концов, это ведь был Любимец Небес, тот самый легендарный фехтовальщик, который выиграл соревнования в Линшане. Кто же не знает, как смертельно опасен обнаженный Лунчэн в его руках?
Сейчас, когда оба брата плечом к плечу встали перед горными вратами своего ордена, так явно намереваясь защищать Наньгун Сы и Е Ванси даже ценой своей жизни, Хуан Сяоюэ не смог бы изловчиться и найти лазейку в их обороне.
Лицо Мо Жаня, увидевшего Сюэ Мэна, наоборот, вдруг стало очень серьезным. Вместо приветствия, он сказал:
— Возвращайся.
— Давай я помогу тебе...
— Это дело никак не касается Пика Сышэн — это мое личное желание помочь, так что тебе не нужно вмешиваться. — Мо Жань нахмурился, мысленно проворчав: «И почему этот мелкий хуй[6] такой дурень?». Несмотря на то, что Палата Цзяндун уже не так сильна, в конце концов, худой верблюд выносливее лошади и это все еще одна из девяти крупнейших школ Верхнего Царства. Кроме того, племянница бывшего главы Палаты Цзяндун является даосским партнером старшего наставника Дворца Хохуан, так что эти два ордена довольно близки. Если Сюэ Мэн сейчас вмешается и поможет ему, то это однозначно будет расценено как вмешательство Пика Сышэн и публичный разрыв отношений сразу с двумя крупнейшими духовными школами мира совершенствования.
[6] 弟弟 dìdi диди — младший брат; разг., шутл.: половой член.
Конечно, нельзя было допустить, чтобы до этого дошло, поэтому Мо Жань повторил:
— Возвращайся сейчас же.
Но Сюэ Мэн был настолько простодушным человеком, что не мог разобраться в этих деликатных политических нюансах, наоборот, он тут же задохнулся от гнева из-за того, что Мо Жань отказался от его помощи, однако даже с места не сдвинулся. Вдруг вдалеке показались клубы пыли, а потом в поле их зрения появился белоснежный рысак, который нес всадника в белых одеждах с четырехструнной лютней[7] за спиной. Когда конь поравнялся с ними, стало понятно, что это прекрасная бессмертная дева[8] из Куньлуньского Дворца Тасюэ.
[7] 琵琶 pípa пипа — китайский 4-струнный щипковый музыкальный инструмент типа лютни.
[8] 仙姑 xiāngū сяньгу — божественная дева; красавица; заклинательница.
— Срочное донесение! Срочное донесение!.. — громко и отчетливо выкрикивала бессмертная и, хмуря тонкие изогнутые брови, плетью подгоняла своего быстроногого скакуна.
Выскочив из-за поворота горной тропинки, она внезапно наткнулась на изготовившихся к бою людей и, резко натянув поводья, застыла, недоуменно моргая.
— Срочное... вы... эй... вы что здесь делаете?
В итоге из-за прибытия заклинательницы с приказом из Дворца Тасюэ битва Мо Жаня с Хуан Сяоюэ не только не состоялась, но Хуан Сяоюэ даже был приглашен Сюэ Чжэнъюном на Пик Сышэн. Пришлось вернуться и Е Ванси с Наньгун Сы.
Бессмертная дева из дворца Тасюэ вышла на середину Зала Даньсинь, быстро произнесла формальные слова приветствия, после чего сразу перешла к делу:
— Срочное донесение: обнаружено возможное местонахождение Сюй Шуанлиня.
Стоило Е Ванси услышать эти слова, как она переменилась в лице и побелела как полотно.
— Наш орден выпустил больше десяти тысяч яшмовых бабочек[9], чтобы найти магический след Сюй Шуанлиня. Этим утром наконец две из них вернулись. Было обнаружено, что на горе Хуан[10] установлен необычный магический барьер. Глава Дворца[11] считает, что именно там может скрываться Сюй Шуанлинь, поэтому нам было приказано передать это донесение во все крупные духовные школы, чтобы позже обсудить план совместных действий.
[9] 玉蝶 yù dié юй де «яшмовая/нефритовая бабочка».
[10] 凰山 huángshān хуаншань «гора феникса»; 凰 huán миф. — самка феникса.
[11] 宫主 гунчжу «господин/хозяин дворца» — настоятель/ница даосской духовной школы/храма.
Удивленный Сюэ Чжэнъюн радостно переспросил:
— В конце концов нашли его?
Бессмертная дева ответила:
— Полной уверенности нет, но яшмовые бабочки донесли, что вокруг горы Хуан воздух пропитан темными миазмами и кровавая аура не рассеивается ни ночью, ни днем. Это довольно странное явление, поэтому, скорее всего, он именно там.
Воодушевленный Сюэ Чжэнъюн вскочил с места:
— Прекрасно! Раз уж удалось уцепиться за нить, лучше побыстрее распутать этот клубок, на войне главное — стремительность. Какой план у главы Дворца?
— Глава Дворца и глава Пика имеют схожие взгляды, она также считает, что дело не терпит отлагательств и нужно как можно скорее отправить разведывательную миссию.
— Превосходно! — сказал Сюэ Чжэнъюн и повернулся к Хуан Сяоюэ, — Даос[12] Хуан, не желаете отправиться вместе с нами? Если на сей раз нам удастся схватить истинного зачинщика Сюй Шуанлиня, вы сможете отомстить за убийство своего младшего брата.
[12] 道长 dàozhǎng даочжан — обращение к служителю даосского храма/монаху.
На сердце Хуан Сяоюэ словно положили тяжелый камень. Он ведь прекрасно знал, что с его силами у него практически нет шансов убить Сюй Шуанлиня, а его так называемая месть изначально была лишь прикрытием для совсем иных намерений.
На самом деле и правда, какое отношение имели эти два юнца к смерти его двоюродного младшего брата?
За всеми его громкими заявлениями о мести за почившего родственника с самого начала скрывался корыстный расчет, а на уме был хитроумный план. После всего случившегося Палата Цзяндун пришла в упадок, однако он когда-то слышал про припрятанные орденом Жуфэн несметные богатства, которые могли бы существенно поправить положение их духовной школы. Устроив облаву на Е Ванси и Наньгун Сы, Хуан Сяоюэ планировал одним выстрелом убить двух зайцев: избавиться от претендентов на клад и, вынудив их выдать местонахождение фамильной сокровищницы, обогатиться за чужой счет.
Спрятав сжатые кулаки под широкими рукавами свободной одежды, Хуан Сяоюэ постарался трезво обдумать ситуацию, после чего, изобразив на своем похожем на сморщенный мандарин желтом лице доброжелательную улыбку, заявил:
— Доподлинно неизвестно, находится ли Сюй Шуанлинь на горе Хуан, кроме того, отношения между Палатой Цзяндун и Духовной школой Жуфэн слишком запутанны. Сейчас на кону не только моя личная месть, но и репутация всей школы, так что этот серьезный вопрос мы должны всесторонне обсудить.
— Тоже верно, — сказал Сюэ Чжэнъюн. — В таком случае как насчет того, чтобы сначала отыскать Сюй Шуанлиня и свершить вашу личную месть, а потом посетить Духовную школу Жуфэн, чтобы разрешить оставшиеся недоразумения?
— Странные речи вы ведете, глава Сюэ. Духовная школа Жуфэн теперь выжженная земля, с кого мне прикажете взыскать долги перед нашим орденом?
— Это я хотел спросить у даоса Хуан Сяоюэ, — с самой доброжелательной улыбкой ответил Сюэ Чжэнъюн, — учитывая тот факт, что от ордена Жуфэн осталась лишь гора битого кирпича и черепицы, почему вы так торопитесь уничтожить выживших юных наследников этой духовной школы?
— Вы!.. — заорал Хуан Сяоюэ и с досадой тряхнул рукавами. — Это личное дело семьи Хуан.
Расплывшись в улыбке, Сюэ Мэн не преминул заметить:
— Только что это было вопросом репутации всего ордена, а теперь вдруг опять стало личным делом семьи даоса Хуана. Палата Цзяндун входит в девятку крупнейших духовных школ Верхнего Царства, как можно настолько несерьезно подходить к подобным вопросам?
Хуан Сяоюэ и сам понимал, что его позиция не выдерживает никакой критики, поэтому решил просто промолчать и отступить. Бросив свирепый взгляд на Сюэ Чжэнъюна, он с досадой махнул рукавом и во главе учеников Палаты Цзяндун с недовольным видом покинул Пик Сышэн. Решив перехватить инициативу, он призвал меч и, встав на него, со своим отрядом направился в сторону горы Хуан.
Испытывая угрызения совести, Е Ванси попыталась извиниться перед Сюэ Чжэнъюном:
— Глава Сюэ, простите, мне очень жаль, мы…
— На попавшего в сеть птенца даже у охотника рука не поднимется, — Сюэ Чжэнъюн проводил взглядом Хуан Сяоюэ и его последователей, после чего доброжелательная улыбка вмиг слетела с его лица, а в глазах появился стальной блеск. — Люди из Палаты Цзяндун слишком лживы.
Он посмотрел на пробивающийся из открытых дверей дневной свет и нахмурился так сильно, что между его бровей пролегла глубокая складка. После долгих размышлений Сюэ Чжэнъюн глубоко вздохнул и объявил:
— Давайте вместе отправимся на гору Хуан.
Путь до горы Хуан был долгим, и поэтому каждый добирался на своем мече. Когда они прибыли на место, у подножия горы уже собралось множество совершенствующихся изо всех крупных духовных школ Верхнего Царства, и люди продолжали прибывать. Подобно косяку карасей[13], множество заклинателей сновали туда-сюда, но, несмотря на раздутые щеки и важные лица, было видно, что никто из них не понимает, что нужно делать.
[13] 过江之鲫 guò jiāng zhī jì го цзян чжи цзи «караси пересекают реку» — множество толкущихся без дела людей, которые, следуя моде, желают поучаствовать в каком-то знаковом событии. Источник метафоры: после основания династии Восточная Цзинь на юг стали массово перебираться обеспеченные люди и аристократия с севера, в то время было принято говорить, что в Цзянси было больше знаменитостей, чем карася в реке.
В их группе Чу Ваньнин был первым, кто спустился с меча. Его поступь была немного неровной, а лицо — болезненно-белым. К счастью, этот мужчина всегда выглядел слишком бледным, а его лицо и раньше не могло похвастаться здоровым румянцем, поэтому никто, кроме Мо Жаня, не заметил ничего подозрительного. Воспользовавшись тем, что на них не обращают внимания, он подошел и нежно погладил тыльную сторону ладони Чу Ваньнина.
— Учитель, сегодня ты очень хорошо управлял мечом.
— Да?
— Правда-правда, — с улыбкой ответил Мо Жань.
Чу Ваньнин смущенно кашлянул и отвел глаза.
Чуть осмотревшись, он убедился, что над вершиной горы Хуан в самом деле оказалось скопление миазмов злой духовной энергии такой плотности, что его практически можно было разглядеть невооруженным глазом. Главы всех прибывших раньше них восьми духовных школ уже стояли у подножия и пытались пробить закрывший гору защитный барьер, вливая в него свои духовные силы. Сюэ Чжэнъюн поспешил присоединиться к ним, чтобы оказать посильную помощь в общем деле.
Тем временем начали подтягиваться люди с Пика Сышэн, прибыл и Сюэ Мэн. Приземлившись рядом с Мо Жанем и Чу Ваньнином, он быстро оценил ситуацию и нахмурился:
— Как вышло, что мы все еще здесь? Почему не поднимаемся на гору?
Повернувшись к нему, Мо Жань ответил:
— Мы не то что подняться, даже войти не можем.
Сюэ Мэн был сбит с толку:
— Почему?
— Гора Хуан — одна из Четырех Великих Дьявольских Гор[14] мира совершенствования, — пояснил Чу Ваньнин. — Это очень необычная гора, не так просто пробиться на нее.
[14] 四大邪山 sì dà xié shān сы да се шань «четыре горы великого зла».
Сюэ Мэн был поражен:
— Я слышал, что существуют Четыре Великие Священные Горы, неужели есть еще и Четыре Дьявольские? И какие вершины входят в эту четверку?
Чу Ваньнин ответил:
— Гора Цзяо, гора Цзя[15]…
[15] 甲 jiǎ цзя — первый, доспех, панцирь; латник (воин в доспехах).
Сюэ Мэн остолбенел:
— Гора Цзя[16]?
[16] 假 jiǎ цзя — ложный; поддельный, фальшивый. От переводчика: опять путаница с омофонами.
— …Цзя, как латник Сюань-У.
— Ох, конечно. — Сюэ Мэн покраснел от стыда. — Да.
— Гора Ляо[17] и гора Хуан, которая сейчас прямо перед нами.
[17] 獠 liáo — [ночная] охота; бран. мерзость, дрянь.
После небольшой паузы Чу Ваньнин все же продолжил:
— Это кровавое прошлое мира совершенствования, о котором не принято говорить. Ныне практически не осталось тех, кто мог бы рассказать о произошедших тогда событиях. Конечно, если тебе будет интересно, то в старых рукописях еще можно найти записи о Четырех Великих Дьявольских горах.
— А почему вообще существует такая дрянь, как эти Дьявольские горы?
Чу Ваньнин не дал прямого ответа на этот вопрос, а вместо этого сам спросил Сюэ Мэна:
— Ты еще помнишь историю о том, как первый глава Духовной школы Жуфэн подчинил себе водяного дракона?
— Помню, — ответил Сюэ Мэн. — В Восточном море мутил воду зловредный водный дракон. Основатель ордена Жуфэн победил демона и заточил его в Пагоде Цзиньгу, а позднее заключил с ним кровный контракт, чтобы использовать его в личных целях. После смерти первого главы Духовной школы Жуфэн демонический водный дракон обратился в могильный курган. Драконьи жилы превратились в пещеры, кровь — в реку, кости — в скалы, а чешуя стала лесом. Эта гора на протяжении множества поколений охраняет могилы самых выдающихся последователей ордена Жуфэн, поэтому ее называют «Курган Героев» или же просто гора Цзяо.
Чу Ваньнин кивнул:
— Все верно. Дело в том, что Гора Цзяо — место упокоения земного воплощения злого духа зеленого дракона Цин-луна. Как известно, есть четыре созвездия священных зверей: зеленый дракон Цин-лун, феникс Чжу-Цюэ, белый тигр Бай-Ху и черепаха-змея Сюань-У[18]. Однако эти четыре благоприятных созвездия на земле могут породить злых потомков, что принесут хаос в наш мир.
[18] 瑞兽 ruìshòu жуйшоу — миф. благовещий/священный зверь.
От переводчика: четыре мифологических зверя, охраняющие четыре стороны света, в китайской астрономии каждый из них отвечает за одну четверть зодиакальной полосы неба и одно время года (подробнее см. визуализации).
До Сюэ Мэна пусть и медленно, но начало доходить:
— Выходит эти четыре горы — усмиренные духи священных зверей, и гора Цзяо — одна из них?
— Да.
Сюэ Мэн продолжил развивать мысль:
— Тогда гора Хуан… это Чжу-Цюэ?
Он резко запрокинул голову, чтобы совсем по-другому взглянуть на покрытую туманной мглой горную вершину. В самом деле, при внимательном рассмотрении оказалось, что эта гора напоминает вытянувшего шею огненного феникса.
— Верно, — подтвердил его догадку Чу Ваньнин. — Кроме того, каждая из этих четырех демонических гор охраняется собственной, присущей только ей, черной магией. Например, гора Цзяо пропускает только тех, кого ведет за собой потомок Духовной школы Жуфэн. Если же посторонние вторгнутся на ее территорию, то сухожилия водяного дракона станут лозой, которая обовьет нарушителя и заживо похоронит в камне. На горе Хуан тоже имеется нечто подобное.
— Это очень странно, — повернув голову, Сюэ Мэн посмотрел на пытавшихся пробить барьер глав всех ведущих духовных школ мира, среди которых был и его отец. — Всем известно, что гора Цзяо — это гора Духовной школы Жуфэн, но кому принадлежит гора Хуан? Не проще ли просто найти потомка той школы, предок которой подчинил злой дух Чжу-Цюэ, чтобы он стал нашим проводником?
И тут Мо Жань, который вплоть до этого момента не проронил ни слова, сказал:
— Этот человек недавно умер. Если бы она была жива, то действительно смогла бы провести нас.
Сюэ Мэн удивленно воззрился на него:
— Тебе известно, кто это?
— Да, — бесстрастно ответил Мо Жань. — Это женщина, которую мы все знаем.
Автору есть что сказать:
«Кто умрет завтра?»
Мо Жань: — Для разогрева перед завтрашней решающей битвой кто-то должен умереть.
Сюэ Мэн: — Я точно не умру.
Наньгун Сы: — Ключевые персонажи не могут умереть просто так.
Е Ванси: — Наверное, это тот статист, имя которого никто из нас уже и не помнит.
Чу Ваньнин: — Простите, но тот статист мне не очень-то и нравился. Да, конечно, с моей стороны это неправильно, не стоит судить о людях поверхностно, так что я виноват, простите.
Сюэ Чжэнъюн: — Думаю, никто из присутствующих по этому человеку плакать не будет.
Госпожа Ван: — В конце концов, у этого человека реплик было еще меньше, чем у меня.
Мэй Ханьсюэ: — …Сначала я не хотел вмешиваться в ваше обсуждение, но увидев последнее сообщение, почувствовал, что просто обязан уточнить: тот человек с маленьким количеством реплик — это ведь не я?
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1
< Глава 197 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 199 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 191-200
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).
Комментарии
Отправить комментарий