— Учитель, не буду скрывать, я понял это еще в Персиковом Источнике.
На самом деле Мо Жань узнал об этом в прошлой жизни, но не мог же он сказать это Чу Ваньнину, поэтому с улыбкой продолжил вдохновенно врать:
— Как-то я шел по тропинке и услышал, как Мэй Ханьсюэ говорил на эту тему со своими людьми из дворца Тасюэ. Тогда я подумал, что уж кто-кто, а Мэй Ханьсюэ не мог ошибиться в этом вопросе, поэтому решил присмотреться повнимательнее и в результате еще больше уверился в том, что Е Ванси — женщина, а не мужчина.
— Как?
— Учитель, вы никогда не замечали, что у всей одежды Е Ванси высокий ворот? Она всегда закрывает шею, что само по себе очень странно. Обычно у мужчины может быть один или два наряда такого фасона, а у нее вся одежда в одном стиле.
— ...Нет, не замечал.
Мо Жань поднял вторую руку и решил продемонстрировать слова наглядно прямо на Чу Ваньнине:
— Все воротники ее одежды закрывают шею до одного места. Вот примерно досюда.
В процессе демонстрации его пальцы нечаянно коснулись кадыка Чу Ваньнина. Эта небольшая выпуклость оказалась настолько незащищенной и притягательной, что он просто не смог найти в себе силы сразу убрать с него свои пальцы. Мо Жань не мог отделаться от мысли, что его строптивый и неукротимый Учитель полностью доверился ему и позволил прикоснуться к самой уязвимой точке на своем горле. Ощущение оказалось настолько возбуждающим, что на миг он забыл обо всем.
Мо Жань был настолько ошеломлен, что забыл о том, что нужно следить за дорогой. К тому же меч и правда оказался слишком резвым, поэтому, когда он услышал предостерегающий крик Чу Ваньнина: «Осторожнее!» — было уже поздно и его меч на полной скорости врезался в верхушку огромного дерева.
«Бам-м-м!» — звук удара эхом разнесся по округе.
В полном смятении Мо Жань еще крепче вцепился в руку Чу Ваньнина. Охваченный беспокойством, он вмиг забыл о приличиях и хрипло позвал:
— Ваньнин...
Но все произошло слишком быстро, и его слова были заглушены звуком ломающихся ветвей, поэтому Чу Ваньнин не расслышал, что именно он сказал.
У Чу Ваньнина от удара и возмущения закружилась голова: «Значит, полетели на мече! Полетели на мече?! Да кто так на мече летает?! Что плохого в том, чтобы скакать по крышам, зато на своих двоих и по твердой земле? Нужно было настоять на своем, а не вестись на это предложение Мо Жаня!»
Двое заклинателей вместе свалились вниз. Спина Мо Жаня первой коснулась щедро посыпанной мелкими камушками лесной подстилки, и хотя его падение не закончилось травмами, но оказалось по-настоящему болезненным. Он лежал на земле, сквозь ветви нависшего над ними дерева смотрел на звезды и нежданно ощущал себя просто до неприличия счастливым…
Ха-ха-ха! Как же хорошо, что первым упал он, а не Чу Ваньнин.
Он не мог удержаться от улыбки. Чу Ваньнин свалился ему прямо на грудь, но даже резкая боль в незаживших ребрах не могла сдержать рвущийся из его груди счастливый смех. Мо Жань поднял чуть прищуренные глаза и широко улыбнулся, отчего на щеках мужчины появились озорные и соблазнительные ямочки.
Чуть приподняв голову от его груди, Чу Ваньнин в тот же миг стал свидетелем его неуместного веселья и разъярился не на шутку:
— Над чем ты смеешься?! От удара о землю совсем сдурел[1]?
[1] 傻 shǎ ша — действовать напролом, потерять голову, одуреть, остолбенеть.
Воспользовавшись случаем, Мо Жань заключил его в объятия и прижал к себе. Пусть это было не к месту, пусть он все еще испытывал боль от падения, сейчас Мо Жань просто хотел поднять руку и коснуться волос Чу Ваньнина.
Его руки опередили мысли, и он тут же именно так и поступил.
Чу Ваньнин, как всегда, был прав: упав с небес на землю, он действительно потерял голову.
— Учитель…
Он просто гладил волосы Чу Ваньнина. Казалось, на этот раз сама ночь дала ему целый набор отмычек от шкатулки, в которой так долго были заперты его тайные страсти и желания. Он больше не мог контролировать свою жажду близости, и, вырвавшись на волю, она захлестнула его как девятый вал.
Слишком устав от постоянных препирательств и ссор, Чу Ваньнин не сразу решился разрушить эти мгновения нежности между ними и на какое-то время просто замер. Наконец, справившись с трепетом в своем сердце, он поспешил приподняться, после чего в самой суровой и высокомерной манере отчитал Мо Жаня:
— Что толку кричать на тебя? Управлять падением с меча тоже надо уметь, да?!
Мо Жань тихо вздохнул. В последний раз легко коснувшись его волос, он прочистил горло и с горькой улыбкой сказал:
— Учитель, вы имеете полное право упрекать меня. Не могли бы вы встать с меня, чтобы и я мог подняться?
Хотя в этот момент про себя он думал: «Учитель, прошу, полежите в моих объятьях еще немного».
Но такие слова, очевидно, нельзя было произнести вслух.
Потемнев лицом, Чу Ваньнин очень быстро поднялся, а потом помог встать и Мо Жаню.
— Как ты? — сухо спросил он. — Ничего не повредил?
— Все в порядке, — улыбнулся Мо Жань. — У меня кожа грубая и толстая, самое то для падений.
Чу Ваньнин хотел что-то ответить, как вдруг заметил запутавшийся в волосах Мо Жаня увядший цветок, который, похоже, прицепился к его макушке во время их неудачного падения. Не удержавшись, он чуть прищурил свои глаза феникса:
— Твоя голова…
— Ранена?
Мо Жань поднял руку и на ощупь попытался найти место ранения.
— Нет, зацвела.
Чу Ваньнин небрежно, как бы между прочим, снял с его волос цветок и с каменным лицом вручил Мо Жаню. Смущенный Мо Жань поднялся и почесал в затылке, но его улыбка стала еще более яркой и ослепительной.
— … — Чу Ваньнин поспешно отвернулся и кашлянул пару раз. — Раз все в порядке, тогда давай двигаться дальше.
Мо Жань заикнулся:
— Меч…
— Никакого меча! — возмущенный Чу Ваньнин резко повернулся и свирепо уставился на него. — Цингун!
— Ну… цингун так цингун. — Мо Жань неохотно взмахнул рукой и, поймав меч, сунул его в свою сумку цянькунь.
Чем дальше они углублялись в лес, тем гуще росли деревья, и сейчас они в любом случае не смогли бы лететь на мече так же быстро, как двигались используя цингун. К тому же Чу Ваньнин был настоящим мастером и двигался так быстро, что казалось, его ноги не касаются земли.
Дующий в лицо холодный ветер немного остудил горящую от возбуждения кровь Мо Жаня.
Вдруг до него донесся голос бежавшего впереди Чу Ваньнина. Подчеркнуто равнодушно, как будто между прочим, он весьма небрежно поинтересовался:
— Откуда ты знаешь про родинку на бедре Сун Цютун?
Застигнутый врасплох Мо Жань на миг оцепенел и... Бац!.. Всеми уважаемый, прославленный Великий Мастер Мо врезался головой в сосну.
— У тебя что, куриная слепота?!
— Э... нет, — ответил Мо Жань, — простите, я сегодня немного рассеянный.
Чу Ваньнин немного нахмурился, а потом, как будто что-то сообразив, пришел в ярость:
— Уж не родинка ли на бедре Сун Цютун спутала все твои мысли? Самое главное для совершенствующегося — это умение очищать сердце и усмирять желания. Как ты вообще так духовно вырос, если при виде красотки тут же теряешь голову?!
Мо Жань не нашел что сказать в ответ. На самом деле он понимал, что в словах Чу Ваньнина есть резон, вот только с объектом его пристрастия он ошибся. Красотой, которую он так страстно жаждал, была вовсе не Сун Цютун, а мужчина с нравом необъезженного дикого коня, который набросился на него с бранью, тихо рыча, как рассерженный снежный барс.
Он вздохнул и, с нежностью взглянув на Чу Ваньнина, покорно ответил:
— Учитель, мне не нравится такой тип внешности, как у барышни Сун. Вы надумываете. Про родинку на ноге я услышал от обслуги на аукционе в Палате Сюаньюань. Своими глазами я ее не видел. Учитель, не надо сердиться.
— Кто сказал, что я сержусь?.. А, ладно! Я тебя о другом спрошу: раз уж Е Ванси — женщина, как исчезла киноварь на руке Сун Цютун? Вряд ли это совпадение.
— Это и правда не совпадение. Учитель, вы помните, что не так давно я подарил Сун Цютун браслет?
— Допустим.
— На этом браслете было созданное мной заклятье. — Мо Жань сделал паузу. — Потребовалось четыре дня, да и действует оно не так хорошо, как хотелось бы, но у меня было слишком мало времени на что-то лучшее. Главное, что пока Сун Цютун носит на руке этот браслет, киноварный замок, нанесенный великим мастером Ханьлинем, будет скрыт моим заклинанием.
Хотя Чу Ваньнин промолчал, выражение его лица было немного смущенным.
Он чувствовал, что Мо Жань что-то недоговаривает.
За прошедшие годы его ученик сильно изменился и даже научился в семи случаях из десяти не лезть в чужие дела, но столкнувшись с несправедливостью в отношении знакомых ему людей, он все еще не мог просто пройти мимо и не вмешаться. Однако затратить столько времени и сил на создание специального заклинания, а потом разыграть целое представление, только чтобы разоблачить истинное лицо какой-то женщины и не дать ей выйти замуж за наследника Духовной школы Жуфэн? Даже для него это было как-то чересчур.
Это имело бы смысл, если бы в прошлом Мо Жань затаил большую обиду на Сун Цютун или его с Е Ванси связывали очень близкие отношения, в противном случае ему не стоило лезть в это дело.
Какое-то время они бежали в полном молчании, но в какой-то момент Мо Жань все же смог уловить ход мыслей Чу Ваньнина. Немного обогнав его, он на ходу позвал:
— Учитель.
— Что? — холодно откликнулся Чу Ваньнин.
Конечно, Мо Жань не мог рассказать о событиях предыдущей жизни, однако не хотел, чтобы Чу Ваньнин продолжал мучиться сомнениями. Поразмыслив над этим вопросом, он решил, что может открыть ему хотя бы половину своих чувств и мыслей:
— Учитель, Е Ванси — очень хороший человек. В Павильоне Сюаньюань она не пожалела денег, чтобы спасти женщину, которую видела впервые в жизни. Вы ведь тоже помните тот случай.
— Да.
— Но Е Ванси уже очень давно любит Наньгун Сы. Учитель, вы же тоже заметили это?
— Допустим… да, можно сказать, что сегодня вечером я это увидел.
— Хорошо, что Учитель тоже смог разглядеть это. С давних пор зная барышню Е и ее тайну, я не мог не проникнуться ее чаяниями. До сих пор Сун Цютун не подозревала, что Е Ванси — женщина, поэтому она уважала и трепетала в благоговейном страхе перед ней, не имея, впрочем, никаких злых умыслов. Но если бы эта женщина вышла замуж за Наньгун Сы, вряд ли этот секрет Духовной школы Жуфэн остался бы тайной для нее. Зная натуру Сун Цютун, любая любящая женщина рядом с Наньгун Сы была бы для нее как бельмо на глазу[2].
[2] 眼中钉 yǎnzhōngdīng яньчжундин «гвоздь в глазу» — о ненавистном человеке.
С грустью в сердце Мо Жань вспомнил, как в прошлой жизни Сун Цютун поняла, что он втайне испытывает чувства к Чу Ваньнину, сразу же прониклась ненавистью к нему и, воспользовавшись отсутствием Мо Жаня во дворце, из ревности вырвала ему все десять ногтей на руках.
Что будет, если Е Ванси окажется во власти такой женщины? Ответ тут совершенно очевиден.
Злые дела Сун Цютун не были чем-то глобальным и напоминали острый гвоздь, впившийся в пятку, или выдернутый наживую ноготь. Она умела прятать свои мелкие пакости за непростительными преступлениями других людей и, усугубляя агонию жертв истинных злодеев, продлевала свою жалкую жизнь.
В этом мире у величайших героев и злодеев один удел: когда Небеса падают на землю, они ломают самое высокое дерево. Сначала они уничтожили самого достойного и доброго героя, такого как Чу Сюнь, вытолкнутый вперед парой слабых рук. Потом раздавили самого порочного деспота, такого как искупавший мир в крови миллионов людей Тасянь-Цзюнь.
Но если бы более мелкое зло в течение дней, месяцев и лет не копилось под небесами, не было бы тех шрамов, что один за другим легли на тело и душу Мо Жаня, сотворив из него величайшего злодея.
Иначе разве мог бы в этом мире родиться Наступающий на бессмертных Император Мо Вэйюй?
— Вмешавшись в это дело, ты не боишься попасть под перекрестный огонь? — спросил Чу Ваньнин.
Мо Жань понимал, что на этот раз он в самом деле хватил через край[3] и показал больше, чем должен был.
[3] 锋芒 fēngmáng фэнман острие/край — обр. в знач. талант; способности.
В прошлой жизни Е Ванси была утоплена им в море крови — в этой, даже если слава или упадок школы Жуфэн не были связаны с ним, Мо Жань помнил, что задолжал Е Ванси целую жизнь, поэтому, даже если это выходило за рамки приличий и могло навлечь на него подозрения, он без колебаний вмешался в это дело и сделал все, что от него зависело.
Мо Жань хотел, чтобы не только Чу Ваньнин, но и все те люди, с которыми он плохо обошелся в прошлом, эту жизнь прожили намного лучше. В глубине души он все еще надеялся, что сможет искупить собственные грехи.
— Боюсь, кто бы не боялся, — ответил Мо Жань, — но раз уж я узнал эту правду, в конце концов, мне пришлось найти способ успокоить свою совесть.
Хотя Чу Ваньнин по-прежнему считал, что в этом деле Мо Жань повел себя излишне самонадеянно, но выслушав его доводы, с оговорками принял их. Тем более, что ветер донес до них странный тошнотворно-сладкий запах, и тут же перед ними внезапно поднялся мощный духовный поток.
Прежде, чем Чу Ваньнин успел среагировать, побледневший Мо Жань прошептал:
— Плохо дело. Это Вэйци Чжэньлун!
— Там, впереди?
Поднявшийся ночной ветер разнес трупную вонь по всей округе. Вырвавшиеся из трещины в небесах злые духи уже вовсю бесчинствовали и продолжали прибывать. Точно так же, как когда-то в Цайде, из земли в небо поднялись пять путей[4] — столбов света, соответствующих пяти основным элементам: металл, вода, дерево, огонь и земля.
[4] 五道 wǔdào удао — 5 миров; 5 типов перерождений, 5 путей: небо, человек, домашние животные, голодные духи, ад.
Взгляд Чу Ваньнина заледенел:
— Это он.
Мо Жань, естественно, сразу понял, о ком речь... Озеро Цзиньчэн, Персиковый Источник, город Цайде… Исчезнув на пять лет, он вновь вернулся, тот самый закулисный злодей, фальшивый Гоучэнь!
Вот только в глубине души Мо Жань смутно чувствовал, что эта партия Вэйци Чжэньлун полностью отличается от всего, с чем они сталкивались прежде. На этот раз не было никакого прикрытия или маскировки… такое чувство, что их противник действовал очень нагло, с полной уверенностью в победе.
Испуганные лесные птицы вспорхнули с веток и разлетелись кто куда. Мо Жань одним рывком догнал Чу Ваньнина, и вместе они взмыли навстречу Небесному Расколу.
В непосредственной близости от дыры можно было разглядеть выползающих из клокочущего огня адской трещины демонов и чудовищ. Увидев это, Мо Жань пробормотал:
— Последний Круг Ада…
На этот раз, как и пять лет назад в Цайде, открылся Последний круг ада!
Мо Жань тут же развернулся и вцепился в запястье Чу Ваньнина:
— Учитель, не ходите туда!
— …Глупости не говори.
Мо Жань и сам понимал, что ведет себя глупо, но за две свои жизни он дважды видел, как раскалываются небеса, и оба раза последствия для него стали воплощением самого страшного кошмара. Увидев в Небесах эту Адскую пасть третий раз, как он мог не волноваться?
Вот только его слова «не ходи туда» и в самом деле не имели никакого смысла.
Природу людей трудно изменить, особенно когда речь идет о таком человеке как Чу Ваньнин. Дай ему хоть десять тысяч выборов и шансов спастись, перед лицом опасности он не будет прятаться, не убежит и не отступит. Поэтому сейчас, беспомощно глядя на Чу Ваньнина, Мо Жань не знал, как ему подобрать правильные слова.
Взглянув на него, Чу Ваньнин тихо сказал:
— Не беспокойся, я буду осмотрителен.
После этого он поднял руку и призвал Тяньвэнь. Усиленная влитой в нее духовной силой золотая лоза засияла, заструилась и засверкала вокруг него, словно взорвавшийся в ночи фейерверк.
Мо Жань восхищенно вздохнул, не в силах отвести взгляд от Чу Ваньнина. Между его пальцами тоже возник ослепительный свет, исходящий от явившегося на его призыв Цзяньгуя. Сияющее очищающим алым огнем оружие Мо Жаня идеально дополнило[5] божественный золотой свет Тяньвэнь. Разлученные века назад, вновь воссоединившись в бою, эти две божественные ивовые лозы стали несокрушимым оружием.
[5] 交相辉映 jiāo xiāng huī yìng цзяо сян хуэй ин — усиливать блеск, дополнять красоту друг друга.
— Да… понимаю, я не буду вас отговаривать. Учитель, что бы вы ни делали, я буду с вами.
В их горящих решимостью глазах отражалось божественное золотое сияние, оттененное греховным алым пламенем.
— Я вместе с Учителем.
Чу Ваньнин оказался застигнут врасплох жаром и исступленным желанием, что он увидел во взгляде Мо Жаня. В глазах его ученика отражалось слишком много эмоций, и часть из них определенно выходила за рамки того, что можно было назвать любовью к своему учителю, но даже сейчас он не осмелился попытаться разобраться, что это за неопознанные чувства.
Подняв руку, он ткнул Мо Жаня пальцем в лоб:
— Благодарности не жди.
Мо Жань на мгновение оцепенел, затем обхватил его руку и потянул вниз. Сжимая ладонь Чу Ваньнина, он изо всех сил сдерживал себя, чтобы не наброситься на него с поцелуями, и только со смехом сказал:
— Ну, нет так нет. Тогда пора идти.
Две тени бессмертных воителей, подсвеченные сиянием готового к бою божественного оружия, быстро достигли сердца охотничьих угодий Духовной школы Жуфэн.
Это было озеро Ганьцюань.
Прибыв на место, Чу Ваньнин и Мо Жань укрылись в мандариновой роще. Питающий озеро духовный поток исчез, и в эту холодную зимнюю ночь на поверхности озера уже появился толстый слой льда. Вокруг озера по сторонам света был выстроен периметр с четырьмя ключевыми точками, в центре каждой из которых блестела рукоять оружия.
Чу Ваньнин тихо уточнил:
— Четыре божественных оружия четырех разных атрибутов?
Мо Жань сначала замер в изумлении, но быстро пришел в себя и ответил:
— Значит, все те кражи божественного оружия последние пять лет действительно его рук дело…
— Но в Цайде он использовал живые человеческие сердца, так почему сейчас вдруг поменял тактику?
Мо Жань собирался ответить, но тут Чу Ваньнин прервал его, кивнув на что-то:
— Тихо, посмотри туда.
Проследив за направлением его взгляда, Мо Жань увидел группу личных телохранителей Духовной школы Жуфэн, которые медленно брели по поверхности замерзшего озера. Среди них были и те молодые совершенствующиеся, которые этим вечером отправились на охоту. Из груди у всех непрерывным потоком струились тонкие ручейки духовной энергии, стекающиеся к божественному оружию, сродственному духовному элементалю каждого из заклинателей. Именно эти многократно усиленные мощью божественного оружия чистые духовные потоки, собравшись вместе, пронзали Небесный Свод, образуя разлом между мирами. Эта стремительно увеличивающаяся, непрерывно исторгающая нечисть пасть вела прямо на Последний Круг Ада.
Широко открыв глаза, Мо Жань изумленно спросил:
— Что они делают?
— Все выглядит так, будто все охранники уже утратили сознание и находятся под полным контролем камней Вэйци Чжэньлун. — Чу Ваньнин нахмурился, его блуждавший по толпе взгляд вдруг замер. Обычно бесстрастное лицо исказилось и смертельно побледнело. Когда он судорожно стиснул плечо Мо Жаня, его пальцы дрожали.
— В чем дело? — Мо Жань обернулся. Заметив в толпе бредущих людей хорошо знакомую фигуру, он в ужасе воскликнул:
— Сюэ Мэн?!
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1
< Глава 161 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 163 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 161-170
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).
Надеюсь с Сюэ Мэнчиком все будет в порядке. Только попробуй его обидеть, клоун ходячий, я тебе все кости переломаю
ОтветитьУдалить