Глава 150. Учитель и я меняемся комнатами
На самом деле из-за горного пика Сюйин в прошлом этот маленький городок был довольно знаменит. Но после того, что устроил фальшивый Гоучэнь, все божественное оружие в озере Цзиньчэн было уничтожено и город очень быстро пришел в упадок. Многие постоялые дворы, что раньше зарабатывали на путешествующих в поисках божественного оружия заклинателях, вынуждены были закрыться или приспособиться зарабатывать на чем-то еще.
Однако та гостиница с горячим источником, в которой в прошлом останавливались учитель с учениками, продолжала упрямо бороться за существование. Близилось бракосочетание молодого господина Наньгуна, и большинство направляющихся в орден Жуфэн гостей по пути останавливались на отдых в Дайчэне, благодаря чему у этого постоялого двора вновь появилась надежда вернуть былую славу.
Отодвинув бамбуковую штору на входе, Сюэ Чжэнъюн первым вошел в гостиную:
— Хозяин, мы хотим здесь остановиться!
— Четыре человека?
Сюэ Чжэнъюн не успел ответить, как услышал за спиной низкий и ровный голос:
— Нет, пятеро.
Оказывается, Мо Жань прибежал так быстро, что успел их догнать на пороге гостиницы.
Заметив его, Сюэ Мэн был немного удивлен:
— Оу, так быстро?
Сначала Мо Жань остолбенел, а потом лицо его потемнело от злости. Мысленно он зло фыркнул: «Можно подумать, твой упал бы медленнее? Так посиди со стояком в открытой чайной, читая сутры очищения сердца».
Но Мо Жань, конечно, понимал, что Сюэ Мэн ни о чем таком и не думал, поэтому было несправедливо обижаться на него. Пусть и с трудом, но он все же смог удержать язык за зубами и даже чуть кивнуть головой.
— Похоже, ты проглотил тыквенные семечки вместе с шелухой. И как тебя не вырвало?!
Мо Жань: — …
— Уважаемые гости, на пять человек сколько комнат желаете снять?
Сюэ Чжэнъюн ответил:
— Одну для меня с женой, и еще три самые лучшие из тех, что у вас есть. Итого — четыре.
Мо Жань выслушал предложенный дядей план размещения с совершенно непроницаемым выражением лица, но сердце его от волнения забилось быстрее. В глубине души он надеялся, что сегодня повторится тот же самый разговор, что случился в памятном году: хозяин скажет, что все комнаты заняты, и придется немного потесниться, и тогда он сразу же…
Хватит мечтать! Ведь на самом деле даже так он не сможет ничего сделать. Вот только при одной мысли, что у него может появиться шанс остаться на всю ночь в одной комнате вдвоем с Чу Ваньнином, в сердце вспыхнуло жаркое пламя и все его существо охватило радостное волнение и предвкушение, лишний раз подтверждающее тот печальный факт, что в его жилах по-прежнему текла кровь хищного зверя.
Однако в жизни редко бывают подобные совпадения, и на этот раз обрадованный хозяин поспешил принять заказ:
— Отлично! Резервирую четыре комнаты!
Он повернулся к шкафчику с ключами и громко объявил своим зычным голосом:
— Дорогие гости, вам на второй этаж! Прошу, поднимайтесь!..
Не проронивший ни слова Мо Жань мрачно взглянул на него.
Про себя же он думал: «Тупой придурок, хули ты так радуешься, что разом сдал все четыре комнаты? Чему тут радоваться?! Что в этом хорошего?! Все сделаешь, лишь бы заработать побольше! О себе только и думаешь, продажная шкура?!»
— Жань-эр, ты зачем так сильно сжимаешь столешницу стойки?
— … — Мо Жань с невозмутимым выражением на лице убрал руку и холодно улыбнулся. Столешница в том месте, где он схватился за нее, потрескалась. Было очевидно, что если бы он приложил чуть больше силы, то просто сломал бы ее. — Да так, просто.
Взяв у Сюэ Чжэнъюна ключ от комнаты, Мо Жань поднялся наверх, но у двери пораженно замер.
Повернув голову, он увидел, что Чу Ваньнин смотрит на него.
— Это твоя комната?
— Э… да! — Мо Жань в нерешительности опустил ресницы, но несколько мгновений спустя все-таки не смог сдержаться и снова поднял взгляд. Его черные блестящие глаза прямо взглянули в лицо Чу Ваньнину.
— Учитель, вы еще помните?
— …Помню что?
Мо Жань указал на входную дверь своей комнаты и объявил:
— Когда мы ходили в поход за божественным оружием, Учитель жил именно в этой комнате.
— …
Мо Жань ни на секунду не спускал с него глаз. Хотя он пытался скрыть обуревающие его чувства, в голосе все равно прозвучала слабая надежда:
— Учитель, вы еще помните?
Про себя Чу Ваньнин подумал: «Как я могу не помнить?»
С каждым шагом по старой лестнице, ведущей на второй этаж, он медленно, но верно погружался в прошлое, в котором были те же давно требующие ремонта скрипучие ступеньки и влажный запах гниющего дерева.
Он почти видел юного Мо Жаня, который с циничным выражением лица пинком распахивает дверь и насмешливо улыбается ему. В тот же миг на щеках его появляются совсем неглубокие озорные ямочки, глубоко запавшие в его сердце на долгие годы.
Увидев, что молчание затягивается, Мо Жань, похоже, был немного разочарован. Опустив глаза, он сказал:
— Ладно, может, я неправильно запомнил и все перепутал…
— Все верно.
Мо Жань вскинул голову.
Чу Ваньнин смотрел на него с легкой улыбкой:
— Ты не перепутал, это та комната.
Эти слова подобно падающей звезде осветили непроглядную тьму глаз Мо Жаня. Уголки его рта медленно расплылись в медовой улыбке, словно только что ему в рот положили невероятно сладкую конфету. Указав на комнату Чу Ваньнина, он сказал:
— Еще и Учитель будет ночевать в моей прежней комнате.
Он так обрадовался, что не особо задумывался, о чем говорил.
Чу Ваньнин, однако, услышав его слова, почувствовал некую неловкость, и улыбка вмиг исчезла с его губ.
— А этого я не помню, — сердито ответил он и, распахнув дверь, вошел в комнату, а потом захлопнул деревянную створку прямо перед носом Мо Жаня.
— …
Э… и что он опять сделал, чтобы навлечь на себя его недовольство?
Тем вечером Мо Жань так и не осмелился пойти в купальню на горячем источнике. Как говорится, береженого бог бережет[1], тем более он чувствовал, что его страстная жажда почти достигла предела. Он прекрасно понимал: если Чу Ваньнин снова даст его похотливому подсознанию хотя бы малейший повод, то вряд ли на этот раз ему удастся сдержать своего внутреннего зверя и сохранить чистоту помыслов. Скорее уж, позабыв обо всем, он тут же вприпрыжку помчится срывать девственный цветок, растущий на вершине этой неприступной горы.
[1] 不怕一万就怕万一 bùpà yīwàn jiù pà wànyī «не бойся десять тысяч раз, бойся одного» — китайская поговорка: из 10 тысяч удачных попыток можешь только раз проколоться и все испортить; вариации: лучше перестраховаться, чем сожалеть; соломинка может переломить спину верблюда.
Положив руку под голову, Мо Жань лежал на кровати и изнывал от скуки. Так от нечего делать он начал обдумывать, как в будущем лучше всего ужиться с Чу Ваньнином.
Он и правда был не самым умным человеком. Думая о Чу Ваньнине, он представлял его себе большим белым котом. Ему очень хотелось быть ласковым с Чу Ваньнином и хорошо заботиться об этом белоснежном пушистом красавце, но в итоге тот, как самый настоящий кот, постоянно вздыбливал шерсть и выпускал когти, словно ему было неприятно, когда к нему прикасаются.
Мо Жань действительно чувствовал себя виноватым в том, что не знал, в каких местах можно гладить котика, а где лучше не трогать. Он напоминал человека, который только завел котенка и совершенно не представлял, что с ним нужно делать. Все, на что хватило его ума, — это положить его на ладонь и мысленно вылизывать его мягкую шерстку.
С яростным ревом Мо Жань отвесил себе очередную оплеуху.
Разозлившись на себя, он в самом дурном расположении духа перевернулся на другой бок и крепко зажмурился.
Внезапно ему пришло в голову, что, исходя из планировки комнат, кровати в этой и соседней комнате разделяет только хлипкая деревянная стена.
Как только эта мысль просочилась в его разум, Мо Жаню стало не до сна. В горле тут же пересохло.
Чу Ваньнин уже пошел в купальню? Или только собирается пойти?
Однако, прислушавшись, он не услышал звуков движения... а что если Чу Ваньнин не планирует идти в купальню и уже лег в постель? В таком случае сейчас они очень близко, и если бы между ними не было этой тонкой деревянной перегородки, то они лежали бы вместе…
Лежали вместе... Эта мысль вмиг распалила молодую кровь. Внутри Мо Жаня словно проснулся вулкан: кипящая магма устремилась вверх, и только толстая порода воли пока еще сдерживала этот огненный фонтан.
Ни о каком сне речи больше не шло. Мо Жань еще плотнее всем телом прильнул к стене. Ведь, в конце концов, глиняные стены совсем похожи на те, что сделаны из дерева, и эти доски на самом деле были очень тонкими, толщиной всего-то в три пальца.
Мо Жань представил, что Чу Ваньнин лежит всего в десятке сантиметров от него и из одежды на нем только тонкое… Он закрыл глаза и судорожно сглотнул, чувствуя, как жар от сердца растекается по всему телу. Он крепко зажмурил глаза, хотя, если бы сейчас он открыл их, они наверняка были бы налитыми кровью и красными от возбуждения.
А потом ему вдруг вспомнилось кое-что… еще более возбуждающее. Все его тело напряглось и затрепетало, а кровь стремительно прилила к определенной части внизу.
А ведь однажды он уже дрочил[2] на той самой кровати, где сейчас лежит Чу Ваньнин.
[2] 自渎 zìdú цзыду «самоосквернение» — книжн. онанизм, мастурбация.
Воспоминания о тех годах были такими влажными, греховными и сладкими, что у Мо Жаня даже кожа на голове онемела. Он вспомнил, как в тот год, купаясь в горячем источнике, случайно упал в объятья Чу Ваньнина и после так и не смог избавиться от охватившего его тело сухого жара, поэтому только и мог, что, подперев лбом стену, предаваться греховному самоудовлетворению до тех пор, пока его любовное томление не нашло выход в бурном семяизвержении…
Мо Жань приоткрыл наполненные тьмой иссиня-черные глаза, напоминающие о скальной породе, разъедаемой прорывающейся из недр огненной лавой, и опять уперся лбом в стену.
Его сердце так распирало, что казалось, оно вот-вот лопнет. Как мог он быть таким тупым, ведь его желания и любовь были настолько явными… так почему… он сразу не распознал?..
Он прижал руку к стене, пытаясь сдержаться, но на самом деле это было не в его силах.
Думая, что не любит, он мог беззастенчиво хотеть Чу Ваньнина и дрочить на него, но стоило ему полюбить его, как между ними словно выросла неприступная стена. Даже в мечтах Мо Жань больше не мог коснуться любимого человека, не почувствовав себя грязным грешником, осквернившим чистоту Чу Ваньнина.
Для тела мужчины в самом расцвете сил было невероятно трудно сдерживать свое плотское желание. Он прижался кончиком носа к стене, вжался всем горящим телом в хлипкую деревянную переборку, которая сейчас казалась не толще бумажного листа. В мыслях царил полный хаос, страсть затуманила глаза, неутолимая жажда захлестнула его подобно морскому приливу. И в этот миг его захлебывающийся страстью разум вдруг породил очень слабое обманчивое ощущение.
Словно дыхание Чу Ваньнина и исходивший от него неясный аромат цветущей яблони просочились сквозь щели в древесине, проникли в его постель и крепко обвились вокруг тела.
Запах Чу Ваньнина соблазнял и утешал его.
Возбуждал в нем звериную похоть и взывал к его человечности.
Разжигал в нем страстный огонь и стремление к недостижимому.
Раздираемый искушением и сожалением, измученный Мо Жань болезненно нахмурился, от напряжения на упирающихся в стену руках вздулись вены.
Вопреки свирепому выражению лица, с губ его сорвался больше похожий на всхлип умоляющий шепот:
— Чу Ваньнин… Ваньнин…
Он и предположить не мог, что по другую сторону стены терзаемый теми же мыслями Чу Ваньнин также не осмелился пойти в купальню и пораньше лег в постель. В то же самое время он тоже думал о нем и страстно желал его. Длинные пальцы гладили ту же холодную и бездушную деревянную стену, горячий лоб точно так же упирался в нее.
Эти две сильные личности... В прошлой жизни недоразумение пролегло между ними глубокой пропастью, недопонимание и ошибки привели к тому, что они стали совершенно чужими людьми. В этой жизни им оставалось только заполнить эту бездну морем пролитой ими крови, чтобы у них появился шанс когда-нибудь доплыть друг до друга. Но из-за разделяющей их преграды им все еще было сложно разглядеть бурные эмоции и чувства человека на той стороне, поэтому приходилось полностью довериться переполнявшим их сердца любви и страсти.
Однако сейчас они оказались так близко друг к другу.
Так близко, что Мо Жаню казалось, что он слышит, как сильно бьется сердце Чу Ваньнина, а Чу Ваньнину почудилось, будто он слышит сбивчивое дыхание Мо Жаня.
Тук-тук-тук!
Испуганный Мо Жань зло окликнул:
— Кто?!
От этого громкого окрика Чу Ваньнин тоже испуганно вздрогнул. И в тот же миг к нему пришло осознание, что Мо Жань в самом деле лежал прижавшись к стене и его низкий хриплый голос прозвучал так близко, словно сейчас он находился на подушке рядом с ним.
— …
Чу Ваньнин неосознанно сжал пальцы в кулак и широко распахнул свои черные как смоль глаза.
— Это я, Сюэ Мэн, — послышался голос из-за двери. — Мама сказала, что положила мои вещи в твой багаж. Открывай быстрее! Сколько можно ждать, я помыться хочу!
Подслушивать, конечно, нехорошо, но Чу Ваньнин резонно решил, что на самом деле он ведь и не подслушивает, просто стена слишком тонкая, звукоизоляция отсутствует, а Сюэ Мэн слишком громко орет.
В общем, конечно, он не хотел подслушивать.
Рассудив таким образом, Чу Ваньнин завернулся в одеяло и еще ближе придвинулся к стене.
Из соседней комнаты донесся скрип кровати, а немного погодя — звук открывшейся двери и голос Сюэ Мэна:
— Эй, ты что, уже спишь? В такую рань?
— Я устал, — кажется, Мо Жань даже немного поперхнулся. – Я уже спал, а ты меня разбудил. Бери свою одежду и проваливай.
— А чего это ты меня так торопишь? — Сюэ Мэнмэн сделал многозначительную паузу, с каждым словом голос его звучал все более подозрительно. — В такую рань спрятался в комнате, закрылся на защелку и сидишь в такой духоте. Я сказал тебе пару слов, а ты уже пылишь. Неужели ты тут…
Что он там делал?
От пришедшей в его голову мысли глаза Чу Ваньнина широко распахнулись. Ему невольно припомнилось то ощущение от прикосновения к телу Мо Жаня после драки у пруда с лотосами. Кровь этого молодого человека была так горяча, что он слишком легко возбуждался и его убийственных размеров орудие тут же приходило в полную боеготовность.
«Если едва перешагнувший двадцатилетний рубеж молодой заклинатель не следует «пути воздержания», то сколько, должно быть, в его теле клокочущей магмы? Как часто ему нужно давать ей выход?»
Ранее Чу Ваньнин никогда не задумывался об этом. Он так давно шел по пути очищения сердца и усмирения желаний, что просто не мог знать ответы на эти вопросы.
Теперь ему хотелось узнать об этом побольше, но он так привык в первую очередь заботиться о сохранении лица, что просто не мог поступиться своим достоинством.
Такой гордый человек, кому он мог задать такие вопросы? В самом деле, не мог же старейшина Юйхэн поймать какого-нибудь ученика и спросить: «Прошу прощения, извините за беспокойство, я хотел бы спросить, как часто должен дрочить половозрелый молодой заклинатель?»
…только подумав об этом, он почувствовал себя конченым извращенцем.
Естественно, в библиотеке Пика Сышэн можно было найти книги по двойному совершенствованию и даже любовные романы, но, чтобы взять конкретную книгу из библиотеки, нужно было зарегистрировать факт изъятия. Чу Ваньнин просто не мог себе представить, что в регистрационном журнале появится следующая запись:
«Жизнеописание героя-любовника» или «Воспоминания о плавании в бурном море страстей».
Одолжил для прочтения: Старейшина Юйхэн, Чу Ваньнин.
…Лучше сразу убейте!
Автору есть что сказать:
Маленький спектакль
«Для всех ожидающих продолжения! Эрха-«трансвеститы» дают обратную связь о свиданиях вслепую с милашкой Сюэ Мэнмэном».
Милая девушка Мо Вэйюй:
— Погоди, я думаю, что у свахи вообще с головой не в порядке. Как можно организовывать свидание вслепую, не выяснив, в каких родственных отношениях состоит пара? Я пила кофе, когда в кафе зашел мой младший двоюродный брат. Твою мать! Сваха, это и есть твой «высокий, богатый и красивый идеальный мужчина»? Пф! Ха-ха-ха-ха-ха! Простите, но я так прыснула, что все лицо ему кофе залила.
Милая девушка Ши Минцзин:
— ...Я дала ему свой контакт в WeChat из вежливости, однако не думаю, что у меня когда-нибудь появится желание снова с ним поболтать. На самом деле обычно я не обращаю внимание на рост мужчины, но он пришел в ботинках на высокой платформе, очевидно, для того, чтобы казаться выше, а потом глядя в глаза заливал мне, что его рост сто восемьдесят сантиметров. Честно говоря, я почувствовала себя немного не в своей тарелке… Нет, правда, если бы он с самого начала был честен, я не стала бы смеяться над ним. Ах, на самом деле низкий рост не проблема, но можно же быть хотя бы честным.
Госпожа Наньгун Сы:
— Эта сваха лоханулась[3]! Я сдерживалась целый день и сейчас наконец-то могу словесно проблеваться! Блять, что это за свидание вслепую, черт ее дери? Я просто вкратце обрисовала свое семейное положение: рассказала ему, что мой отец — губернатор Наньгун, так он посоветовал поостеречься и не попасться на коррупции, сказала, что моя семья открыла фабрику, а он заявил, что нужно быть ответственнее и держать дела в порядке... В конце концов я не знала о чем с ним вообще можно разговаривать, ну не сидеть же нам было в неловком молчании, поэтому я заговорила с ним о моей собаке. В результате он ткнул в сторону моего самоеда и заявил: «Твой чихуахуа такой милый, это самка?» Чихуахуа у тебя в башке! Если не разбираешься в животных, просто заткни пасть! Чтобы побыстрее покончить с этим свиданием, я добавила его контакт в WeChat и забыла о нем. И угадайте, какой итог? Я отправила в круг друзей фото, где я загораю на своей яхте в океане, а он пишет мне, что я должна больше думать об экономии энергоресурсов, потому как защитницы окружающей среды красивее всех! Еб твою мать! И это я еще не запостила нашу семейную плавающую крепость[4] в Вэйхай! Тогда что бы он написал?.. «Девушка с пушкой[5] самая красивая?» В черный список, тупой склочник!
[3] 日了狗了 rì le gǒu le жи лэ гоу лэ букв.: «выеб собаку» — лажануться, лохануться, дать маху;
[4] 炮台 pàotái паотай — плавучий форт: о броненосце береговой обороны.
[5] 打炮 dǎpào дапао — вести огонь/стрельбу, стрелять из пушки; дебютировать; заявить о себе; произвести хорошее впечатление; жарг. перепихнуться; трахаться.
Милая девушка Е Ванси:
— Выглядит бедновато, но главное, чтобы человек был хороший, остальное не важно. Я была не против поесть с ним остренького в той забегаловке, где комплексный обед за 16 юаней. В любом случае, если бы мы не наелись, я могла бы попросить папу открыть в нашей гостинице шведский стол и записать все на мой счет. На самом деле, когда два человека вместе, не важно, кто больше тратит.
...Но я не могла стерпеть его несправедливых обвинений в адрес дочери нашего босса.
В бан его!
Милая девушка Чу Ваньнин:
— Если бы не недоеденный десерт на столе, я бы ушла, еще когда он сказал: «Моей маме не нравятся приподнятые к уголкам раскосые глаза». С другой стороны, на дураков внимание не обращают, поэтому, прежде чем уйти, я все-таки доела тот кусочек бисквитного торта из свежего молока с клубникой..
Барышня Мэй Ханьсюэ:
— Эммм, этот милый мальчик, кажется, мне немного знаком. Я спала с ним?
Неважно, с кем только я не спала. Те, кто не смог запомниться с первого раза, не достойны второго. Жизнь слишком коротка, чтобы размениваться! Если ты не смог сразу удовлетворить мой аппетит, иди в бан. Что? Говоришь, я слишком распутная? Точно! А как узнал? Мои друзья в WeChat разделены на несколько групп: «10 см: забавные безделушки», «15 см: так себе игрушки», «20 см: игрушки для жесткого траха». Ах, да, еще есть группа «впечатляюще незаурядный, достойный восхищения», но пока там никого нет. Если когда-нибудь я встречу такой экземпляр, то сразу же дам согласие на брак.
Сюэ Мэн: — Ладно, плевать, что там говорят другие, но, барышня Мэй, член длиной в 20 сантиметров сложно представить, 15 сантиметров — это уже очень достойный размер, а уж больше 20… это что-то из области твоих влажных фантазий?
Двоюродный брат Мо Жань: — ..Кхе! На самом деле все-таки встречаются и такие, например, у меня...
Сюэ Мэн: — ?!..
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, Lapsa1
< Глава 149 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 151 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 141-150
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).
Комментариев нет:
Отправить комментарий