Сквозь тонкую красную вуаль он все еще мог видеть и ориентироваться в пространстве, но обзор был несколько затуманен, поэтому Чу Ваньнин спокойно позволил призрачному слуге проводить его в зал для церемонии бракосочетания.
Стоило взгляду сквозь красную дымку упасть на человека, ожидающего его у алтаря, как температура вокруг Чу Ваньнина мгновенно упала на несколько градусов.
Мо Жань тоже был ошеломлен. Стоп! Разве это не должен был быть Ши Мэй?
Вуаль закрывала лицо одетой в великолепный красный наряд «невесты», и пусть он не мог ясно видеть черты, но, как ни посмотри, это определенно было красивое, но ледяное лицо Чу Ваньнина. Кроме того, тот смотрел на него так, будто собирался убить.
Мо Жань потерял дар речи.
Сначала он был ошеломлен, потом его лицо отразило целую гамму чувств, после чего он погрузился в странное оцепенение. Мо Жань и Чу Ваньнин просто стояли лицом к лицу, тревожно глядя друг на друга. Атмосфера была неловкой до крайности.
Золотой мальчик и Нефритовая девочка позади них засмеялись и захлопали в ладоши, а потом начали петь:
Воды Белого Императора[1] искрятся и сверкают,
Духи мандаринок[2] приветствуют с цветами.
Разделив могилу, двое лягут вместе.
Сохранив желание до и после смерти.
Впредь в загробном царстве души рядом будут
и под небом синим не страшна разлука.
[1] 白帝 Bái Dì Бай Ди Белый Император — один из пяти небесных императоров в древней мифологии, бог осени, покровитель Запада, основал страну на солнце Восточно-Китайского моря, о котором скорее всего и идет речь в песне.
[2] Утки-мандаринки являются символом верных супругов.
За этими стихами скрывались печаль и сожаление.
Если бы он мог говорить, Мо Жань сказал бы только одну вещь: «Тьфу!»
Но ему нужно было молчать.
Перед алтарем стояли две бумажные куклы — мужчина и женщина. У них не было лиц, но они были одеты в роскошные тяжелые одежды, вероятно, представляя родителей призрачных пар.
Церемониймейстер начал напевать звучным голосом:
— Прекрасная новобрачная так чарующе застенчива. Нежный взгляд из-под опущенных ресниц, красный шелк прячет легкую улыбку. Пусть супруг приподнимет вуаль.
Мо Жань изначально хотел сдержаться, но, услышав эти слова, чуть не задохнулся, пытаясь не рассмеяться.
Ха-ха, прекрасная, чарующе застенчивая новобрачная?! Ха-ха-ха!
Лицо Чу Ваньнина посерело. Он изо всех сил попытался подавить свой гнев, для чего закрыл глаза, как будто это могло отключить и его слух.
Призрак-служитель хихикнул и протянул Мо Жаню складной веер. Слова «веер» и «добро»[3] пишутся по-разному, но звучат одинаково, поэтому его использование в церемонии предзнаменовало хороший брак.
[3] «扇»/ «веер» и «善»/ «добро» звучат как «шань», поэтому символизм действа в том, что жених с «добром» впервые касается лица невесты — поднимает покрывало-фату.
— Жених, пожалуйста, поднимите вуаль.
Мо Жань подавил смех и последовал его указанию, подняв веером легкую вуаль. Когда ткань заскользила по лицу, Чу Ваньнин плотно смежил веки, спрятав смущенный взгляд за завесой длинных ресниц. Мо Жань наконец смог в деталях рассмотреть полное противоречивых эмоций взволнованное лицо Учителя.
Тот, как будто почувствовав его насмешливый взгляд, какое-то время пытался натянуть на лицо маску невозмутимости, но в конечном счете потерпел неудачу. Не в силах больше терпеть это унижение, он открыл глаза и уставился на Мо Жаня убийственным взглядом, в котором грохотал гром и сверкали молнии.
Вот только в сочетании с красной вуалью, покрывающей его волосы, и алым одеянием, украшающим его тело, хоть он все еще выглядел угрожающе, легкий намек на гневный румянец в уголках его глаз неожиданно нарисовал перед мысленным взором Мо Жаня совершенно иную соблазнительную картину.
Заглянув в глаза Чу Ваньнина, Мо Жань невольно вздрогнул. Улыбка, как маска, застыла на его лице. Учитель перед ним внезапно стал похож на себя в определенный момент их прошлой жизни. Эти две картины наложились друг на друга, и он потерялся в пространстве и времени.
Хотя это наваждение длилось всего мгновение, его хватило, чтобы Мо Жаня бросило в холодный пот.
Когда-то он совершил три непростительных вещи в отношении Чу Ваньнина.
Во-первых — это убийство. Он использовал запретную технику, ставшую причиной его смерти.
Во-вторых — это унижение. Он заставил Чу Ваньнина послушно исполнять все свои плотские желания.
В-третьих…
Третье было самым приятным, что он сделал в своей прошлой жизни, но в конечном итоге — и самой большой его ошибкой.
Конечно, император человеческого мира никогда бы не признался, что сожалеет о своих действиях, но в глубине сердца и ему не удалось избежать мук совести.
Черт! Почему он все еще помнит это безумное прошлое и каким Чу Ваньнин был тогда?
Мо Жань покачал головой и закусил губу, изо всех сил стараясь стереть из памяти это его выражение лица. Иначе как он сможет снова посмотреть Учителю в глаза?
Чу Ваньнин все еще смотрел на него взглядом, в котором читалось: «я убью тебя». Мо Жань не хотел больше провоцировать этого колючего человека, поэтому мог только беспомощно и виновато улыбнуться.
Церемониймейстер между тем голосил:
— Жених и невеста, совершите обряд омовения рук[4].
[4] 沃盥 wòguàn вогуань — обряд мытья рук, отсылка к иероглифу «沃» — который переводится не только как орошать/мыть, но и как плодородный и тучный.
Согласно этому обряду, молодожены должны сначала сами вымыть руки, а затем помыть руки друг другу.
Призрак принес медный таз, наполненный чистой водой, и поднял его, приглашая новобрачных вымыть руки.
Лицо Чу Ваньнина было полно отвращения, но ему пришлось сначала обмыть свои руки, а затем принять «милость» от своего «жениха». Мо Жань все еще был рассеян, когда обмывал свои ладони, поэтому замешкался. Никогда не отличавшийся хорошим характером Чу Ваньнин бесцеремонно вылил из своего таза всю воду разом на руки Мо Жаня, насквозь промочив его рукава.
Мо Жань некоторое время молча смотрел на свой промокший рукав. Со стороны было непонятно, о чем он думает, так как на его лице не отразилось ни одной эмоции. Лишь слабый свет пробежал в глубине его чернильно-черных глаз.
Но его сердце было взволновано одной мыслью.
Чу Ваньнин никогда не изменится. Кто угодно, только не он.
Все его действия, все его решения в этой и прошлой жизни были одинаковы, не изменившись ни капли.
Он медленно поднял голову. На мгновение ему показалось, что он вновь стоит посреди Дворца Ушань[5] на Пике Сышэн, а Чу Ваньнин, покачиваясь, медленно поднимается к нему по длинной лестнице. Еще несколько мгновений — и этот человек встанет перед ним на колени, всегда гордо поднятая голова склонится до земли, прямая спина согнется в униженном поклоне, а потом обессиленный Чу Ваньнин упадет перед ним навзничь, не в силах завершить поклон.
[5] 巫山 wūshān ушань — в мифологии Ушань — это место, где князь Чу (военачальник эпохи Воюющих Царств) пережил во сне роман с феей горы Ушань, которая утром превращалась в облако, а вечером — в дождь; образно — место встречи любовников.
— Обряд омовения рук завершен.
Завывания привидения вырвали Мо Жаня из его воспоминаний.
Внезапно придя в себя, он встретился взглядом с Чу Ваньнином. Его черные как смоль зрачки замерцали, словно иней на обнаженном мече. Этот взгляд всегда действовал на людей устрашающе.
…Э-э, прошлая жизнь осталась в прошлом. Что касается того, чтобы заставить Чу Ваньнина опуститься перед ним на колени, то сейчас это вряд ли возможно. Остается довольствоваться воспоминаниями о моменте своего полного триумфа. Да и цена — если быть честным до конца — даже тогда была слишком высока...
После обряда омовения рук следовал обряд разделения трапезы[6], а затем — обряд разделения брачной чаши[7].
[6] 同牢 tóngláo тунлао — разделение трапезы молодоженами.
[7] 合卺 héjǐn хэцзинь — разделение брачной чаши; после этого ритуала все имущество супругов становится общим.
— Муж и жена разделяют чашу вина, отныне вместе до конца света.
В обряде хэцзинь молодожены обменивались чашами с вином, после чего совершался ритуальный поклон небу и земле.
Чу Ваньнин выглядел по-настоящему взбешенным. Казалось, еще немного, и он потеряет контроль над собой. Его глаза опасно сузились. Мо Жань был почти уверен, что когда все это закончится, Учитель порубит в фарш эту покровительницу призрачных браков.
Все-таки Мо Жань не мог слишком долго смотреть на Чу Ваньнина, когда тот выглядел подобным образом.
Даже еще одного пристального взгляда могло хватить, чтобы Мо Вэйюй снова с головой погрузился в хаотичные и грязные воспоминания, от которых он не в силах освободиться.
— Первый поклон — небу и земле!
Мо Жань думал, что уж кто-кто, а гордый Чу Ваньнин точно не опустится на колени, чтобы завершить брачную церемонию. Но неожиданно тот нахмурил брови, закрыл глаза и в самом деле опустился на колени. И они вместе поклонились.
— Второй поклон — родителям!
Вряд ли можно было назвать родителями этих безликих бумажных кукол, но они поклонились и им.
— Третий поклон! Муж и жена, поклонитесь друг другу!
Густые ресницы Чу Ваньнина опустились, он повернулся и быстро опустился на колени, даже не удостоив Мо Жаня беглым взглядом. Его зубы были крепко сжаты.
Кто бы мог подумать, что стоит этим двоим попытаться завершить третий поклон, как их головы с глухим стуком столкнутся друг с другом.
Чу Ваньнин глубоко вдохнул, пытаясь сдержать стон боли, прикрыл лоб и, подняв слезящиеся глаза, мстительно посмотрел на Мо Вэйюя, который также потирал ушибленный лоб.
Мо Жань мог только беззвучно произнести:
— Простите.
Чу Ваньнин ничего не сказал, только обреченно поднял глаза. Лицо его помрачнело.
Наступило время для церемонии связывания волос[8], церемониймейстер запел:
[8] 结发 jiéfà цзефа — связать волосы, как связать нити двух жизней.
— Свяжите волосы, чтобы стать мужем и женой. Супружеская любовь никогда не подвергнется сомнению.
Призрак протянул Мо Жаню золотые ножницы, и тот невольно вздрогнул, испугавшись, что Чу Ваньнин может его заколоть ими прямо сейчас. Эта мысль, кажется, и правда пришла в голову Чу Ваньнину, но в конце концов они только отрезали по пряди волос друг у друга и поместили их в парчовый мешочек, подаренный Золотым мальчиком и Нефритовой девочкой. В завершение обряда мешочек с их волосами был отдан на хранение «невесте».
Мо Жаню так и хотелось спросить: «Ты же не используешь мои волосы, чтобы проклясть меня, или сделать куклу для черной магии, или что-то в этом роде?»
Церемониймейстер объявил:
— Церемония завершена!
Оба вздохнули с облегчением и встали. Но, как оказалось, это был не конец действа:
— Благоприятный час настал, войдите в брачную комнату!
— Что? Вот черт!
Мо Жань застыл.
Вот это была бы шутка, если бы он посмел закончить церемонию с Чу Ваньнином. Эта свадьба тогда точно стала бы кровавой призрачной свадьбой! Конечно, говорят, что если кто-то умрет под цветком пиона, он все равно будет очарователен, как призрак, но в этой жизни Мо Жань хотел... Нет, стойте, в обеих жизнях он хотел добродетельного Ши Мэя, а не этого хладнокровного демона Чу Ваньнина, который свяжет любого, кто его захочет, и утопит в грязи!
Еще ведь не слишком поздно бежать от этого брака?
Автору есть что сказать:
В тексте есть свадебная лирика. Первоначально я искала в разных источниках упоминания об обычаях подобного пения, но не нашла никаких конкретных деталей. Кроме того, поскольку это призрачный брак, вряд ли сами слова песни будут соответствовать обычной свадебной песне. Так что знатокам обычаев и исторических реалий лучше не ввязываться в неприятности, пытаясь найти здесь то, чего нет, ха-ха-ха!
Кроме того, в текст специально были добавлены некоторые детали. Если творение этой маленькой сестрицы впечатлит вас настолько, чтобы дочитать его до конца, то вы сможете оглянуться назад и обнаружить, что текст этой свадебной песни имеет особый смысл и значение.
Все-таки Мо Жань не мог слишком долго смотреть на Чу Ваньнина, когда тот выглядел подобным образом.
Даже еще одного пристального взгляда могло хватить, чтобы Мо Вэйюй снова с головой погрузился в хаотичные и грязные воспоминания, от которых он не в силах освободиться.
— Первый поклон — небу и земле!
Мо Жань думал, что уж кто-кто, а гордый Чу Ваньнин точно не опустится на колени, чтобы завершить брачную церемонию. Но неожиданно тот нахмурил брови, закрыл глаза и в самом деле опустился на колени. И они вместе поклонились.
— Второй поклон — родителям!
Вряд ли можно было назвать родителями этих безликих бумажных кукол, но они поклонились и им.
— Третий поклон! Муж и жена, поклонитесь друг другу!
Густые ресницы Чу Ваньнина опустились, он повернулся и быстро опустился на колени, даже не удостоив Мо Жаня беглым взглядом. Его зубы были крепко сжаты.
Кто бы мог подумать, что стоит этим двоим попытаться завершить третий поклон, как их головы с глухим стуком столкнутся друг с другом.
Чу Ваньнин глубоко вдохнул, пытаясь сдержать стон боли, прикрыл лоб и, подняв слезящиеся глаза, мстительно посмотрел на Мо Вэйюя, который также потирал ушибленный лоб.
Мо Жань мог только беззвучно произнести:
— Простите.
Чу Ваньнин ничего не сказал, только обреченно поднял глаза. Лицо его помрачнело.
Наступило время для церемонии связывания волос[8], церемониймейстер запел:
[8] 结发 jiéfà цзефа — связать волосы, как связать нити двух жизней.
— Свяжите волосы, чтобы стать мужем и женой. Супружеская любовь никогда не подвергнется сомнению.
Призрак протянул Мо Жаню золотые ножницы, и тот невольно вздрогнул, испугавшись, что Чу Ваньнин может его заколоть ими прямо сейчас. Эта мысль, кажется, и правда пришла в голову Чу Ваньнину, но в конце концов они только отрезали по пряди волос друг у друга и поместили их в парчовый мешочек, подаренный Золотым мальчиком и Нефритовой девочкой. В завершение обряда мешочек с их волосами был отдан на хранение «невесте».
Мо Жаню так и хотелось спросить: «Ты же не используешь мои волосы, чтобы проклясть меня, или сделать куклу для черной магии, или что-то в этом роде?»
Церемониймейстер объявил:
— Церемония завершена!
Оба вздохнули с облегчением и встали. Но, как оказалось, это был не конец действа:
— Благоприятный час настал, войдите в брачную комнату!
— Что? Вот черт!
Мо Жань застыл.
Вот это была бы шутка, если бы он посмел закончить церемонию с Чу Ваньнином. Эта свадьба тогда точно стала бы кровавой призрачной свадьбой! Конечно, говорят, что если кто-то умрет под цветком пиона, он все равно будет очарователен, как призрак, но в этой жизни Мо Жань хотел... Нет, стойте, в обеих жизнях он хотел добродетельного Ши Мэя, а не этого хладнокровного демона Чу Ваньнина, который свяжет любого, кто его захочет, и утопит в грязи!
Еще ведь не слишком поздно бежать от этого брака?
Автору есть что сказать:
В тексте есть свадебная лирика. Первоначально я искала в разных источниках упоминания об обычаях подобного пения, но не нашла никаких конкретных деталей. Кроме того, поскольку это призрачный брак, вряд ли сами слова песни будут соответствовать обычной свадебной песне. Так что знатокам обычаев и исторических реалий лучше не ввязываться в неприятности, пытаясь найти здесь то, чего нет, ха-ха-ха!
Кроме того, в текст специально были добавлены некоторые детали. Если творение этой маленькой сестрицы впечатлит вас настолько, чтобы дочитать его до конца, то вы сможете оглянуться назад и обнаружить, что текст этой свадебной песни имеет особый смысл и значение.
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Lapsa1, Feniks_Zadira
< Глава 13 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 15 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Комментарии
Отправить комментарий