Глава 30. Этот достопочтенный не хочет есть тофу
— Эй, вы уже слышали? Старейшина Юйхэн три дня будет стоять на коленях в Зале Яньло в наказание за нарушение правил.
На следующий день ученики собрались на Платформе Шаньэ для утренних занятий по медиации. Все ученики были довольно юны, до двадцати лет, поэтому сидеть в медитации со спокойным, как стоячая вода, сердцем, было для них невыполнимой задачей. Стоило учителю отвернуться, они начинали бурно перешептываться.
Новость о том, что Чу Ваньнин был наказан, распространилась, как лесной пожар.
Ученики, которые вчера были свидетелями этого, с удовольствием делились сплетнями с остальными.
— Да ладно, ты об этом не знаешь? А… ты же вчера собирал ночную росу с цветов в горах со старейшиной Луцунем, да? Ну, тогда слушай, что ты пропустил! Прошлой ночью в дисциплинарном зале кровь лилась на землю, как будто это была настоящая живодерня! Старейшина Юйхэн принял более двухсот ударов! Более двухсот! И каждый удар был жестоким и абсолютно безжалостным!
Этот ученик подчеркивал каждое предложение мимикой. Он был так доволен собой, сидя посреди пораженных вздохов других учеников, собравшихся вокруг него.
— Ты можешь себе представить хотя бы сто ударов прута? Даже большой крепкий мужчина может не пережить этого, не говоря уже о старейшине Юйхэне. Он же такой худой и бледный на вид, поэтому и потерял сознание прямо там! Наш молодой господин Сюэ чуть не потерял голову от гнева. Он вбежал прямо в зал и начал сражаться со старейшиной Цзелюем! Он кричал, что больше не позволит ему коснуться даже волоска на голове старейшины Юйхэна. Эх, друг, что это была за сцена...
Лицо рассказчика сморщилось, он многозначительно пошевелил бровями, поднял палец, помахал им и прищелкнул языком.
Одна из младших учениц побледнела:
— О нет! Старейшина Юйхэн упал в обморок?
— Неужели молодой хозяин всерьез сражался со старейшиной Цзелюем?
Посыпались вопросы:
— Молодой господин всерьез сражался со старейшиной Цзелюем?
— Неудивительно, что старейшины Юйхэна не было сегодня на утренних занятиях... это так ужасно…
— Но какое правило он нарушил?
— Я слышал, он избил клиента в приступе гнева.
Праздные сплетни то и дело доходили до ушей Сюэ Мэна. Молодой господин Пика Сышэн по праву унаследовал ужасно вспыльчивый характер своего Учителя. Но, к его величайшему расстройству, на Платформе Шаньэ все болтали о наказании старейшины Юйхэна. Этот шум порядком взъерошил его перья, но он ничего не мог с этим поделать.
Вена на лбу Сюэ Мэна непрерывно пульсировала, пока Мо Жань зевал без остановки, так как всю ночь не смыкал глаз.
У Сюэ Мэна рядом больше не было никого подходящего, на кого можно было излить свое раздражение, поэтому он злобно ворчал на Мо Жаня:
— Утро дает настрой на весь день, а ты, сукин сын, ленишься с самого утра? Чему нас учил Учитель?
— Что? — Мо Жань осоловело моргнул и снова зевнул. — Сюэ Мэн, ты такой зануда. Ладно, когда Учитель читает мне нотации, но ты-то кто такой, черт возьми? Ну-ка, выкажи своему старшему брату уважение, наглый мальчишка.
Сюэ Мэн ядовито процедил:
— Мой старший брат — псина. Хочешь быть собакой, значит будь ей!
Мо Жань рассмеялся:
— Какой плохой ребенок. Грубишь старшему брату. Учитель был бы так разочарован, узнав о твоей невоспитанности.
— Как у тебя хватает наглости говорить о нем сейчас! Почему ты не остановил его вчера в дисциплинарном зале?
— Эй, ты сейчас говоришь о нашем Учителе, Старейшине Юйхэне, Бессмертном Бэйдоу? Что ж ты не показал мне пример и не остановил его сам?
Сюэ Мэн взорвался от ярости. Его брови сошлись вместе в гневе, когда он вскочил на ноги и вытащил свой меч.
— Ты, блять, что сейчас сказал про меня?!
Мо Жань только усмехнулся, похлопав Сюэ Мэна по щеке:
— Эй, Мэнмэн, будь хорошим мальчиком и сядь.
Сюэ Мэн взревел:
— Мо Вэйюй, я убью тебя!
Сидя между этими двумя чокнутыми и слушая их обычные препирательства, Ши Мэй издал многострадальный вздох и потер виски, пытаясь сосредоточиться на чтении трактата: «наполняйте сосуд днем и ночью, духовное ядро будет сформировано в свое время. Небесный порядок абсолютен, к жизни и смерти причастны...»
Три дня пролетели как один миг. Чу Ваньнин завершил свое наказание преклонения колен для раздумий о своей вине.
В соответствии с правилами, следующие три месяца он должен был провести в заключении. Все это время он не мог покидать Пик Сышэн и должен был выполнять разную грязную работу, например, помогать по хозяйству в зале Мэнпо, чистить столбы на мосту Найхэ, подметать лестницу у ворот и тому подобное.
Старейшина Цзелюй волновался:
— Старейшина Юйхэн, честно говоря, я думаю, что вы должны просто пропустить эту часть. Такой выдающийся мастер совершенствования, в конце концов, такие занятия, как мытье посуды и полов... действительно ниже вас.
Он решил не озвучивать остальные свои мысли. Дело было в том, что старик действительно сомневался, что Чу Ваньнин знает, как подметать пол, готовить еду или стирать одежду.
Чу Ваньнин же, ничуть не сомневаясь в своих способностях, отправился прямо в Зал Мэнпо.
Все в Зале Мэнпо, от слуг до управляющего кухней, побледнели от страха и тревоги, услышав, что Чу Ваньнин решил отбывать наказание у них на кухне. Они все были так напряжены, как будто на их дом должен был вот-вот напасть грозный враг. И тут появился Чу Ваньнин в своих развевающихся белых одеждах.
Его запоминающееся, холодное лицо было по обыкновению совершенно лишено всякого выражения.
Дорисуйте сейчас ему благовещее облако[1] под ногами и метелку в руке, и он будет выглядеть точно так же, как небожители на картинах.
[1] 祥云 xiángyún cянъюнь — благовещие облака; облака, предвещающие счастье.
Смотритель Зала Мэнпо почувствовал себя чрезвычайно неловко из-за необходимости использовать такого красивого человека для таких простых вещей, как мытье овощей и приготовление пищи.
Но Чу Ваньнин, совершенно не подозревая о своем статусе прекрасного мужчины-небожителя, просто вошел в кухню. Люди, работавшие внутри, не могли не сделать шаг назад, когда его холодный взгляд скользнул по ним.
Чу Ваньнин сразу перешел к делу:
— Что мне надо делать?
Управляющий смущенно теребил край своего фартука, обдумывая что-то некоторое время, прежде чем осторожно спросил:
— Не будет ли старейшина против того, чтобы помыть овощи?
— Конечно, — ответил Чу Ваньнин.
Управляющий облегченно вздохнул. Первоначально он действительно не думал, что изнеженные[2] руки Чу Ваньнина подходят для простой работы, и что он может не захотеть заниматься такими тривиальными вещами, как уборка. Однако вся остальная работа, не связанная с чисткой и мытьем чего-либо, требовала определенного уровня мастерства, и он беспокоился, что Чу Ваньнин не сможет хорошо справиться с такими задачами. Видя, что Чу Ваньнин так спокойно согласился помыть овощи, он подумал, что ему больше не о чем беспокоиться. Как оказалось, он был слишком наивен.
[2] 十指不沾阳春水 shí zhǐ bù zhān yáng chūn shuǐ «десять пальцев не касаются воды» — про руки изнеженных женщин из богатой семьи.
Перед Залом Мэнпо протекал небольшой чистый ручей. Чу Ваньнин в обнимку с корзинкой темно-зеленой капусты подошел к ручью и закатал рукава, чтобы приступить к работе.
Так как эта область горы была подвластна старейшине Сюаньцзи, проходящие мимо ученики, увидев, что Чу Ваньнин действительно моет овощи, были так напуганы, что могли только глазеть на него и бессвязно мычать. Протерев глаза три или четыре раза и убедившись в том, что глаза их не обманывают, они в полной растерянности начинали бормотать:
— А-а-а-а….и-и-и-и… старейшина Юйхэн.... м-м-утро.
Чу Ваньнин поднял глаза.
— Доброе утро.
После этого ученики старейшины Сюаньцзи, трясясь от страха, быстро убегали.
Чу Ваньнин не стал тратить на них время и сосредоточился на своей капусте, промывая ее и бросая в корзину. Он мыл со всей серьезностью, тщательно очищая лист за листом и старательно промывая несколько раз. В результате столь длительной и аккуратной обработки, маленькая корзина капусты так и не была вымыта до полудня.
Слуги ждали на кухне, в отчаянии расхаживая взад и вперед.
— Что же нам делать? Если он не вернется, не вернется и капуста. Как мы будем готовить тушеную говядину без зелени?
Смотритель посмотрел на солнце, приближающееся к зениту, и решил:
— Ладно, не будем ждать. Просто смените блюдо на тушеную говядину в красном соусе.
Итак, к тому времени, когда Чу Ваньнин вернулся, разваренная мягкая и нежная говядина Зала Мэнпо уже тушилась в кастрюле, впитывая в себя все богатые ароматы, и в капусте больше не было нужды. Чу Ваньнин нахмурился. Держа в руках кочан капусты, он с явным недовольством холодно спросил:
— Почему капуста больше не нужна? Зачем тогда ты сказал мне ее помыть?
Управляющего кухней прошиб холодный пот, он схватил первую попавшуюся вещь, чтобы вытереть лоб. В панике он произнес слова, о которых впоследствии сожалел вечно:
— Это все потому, что мы надеялись, что старейшина сделает горшок тофу с тушеной капустой!
Чу Ваньнин без всякого выражения на лице, по-прежнему сжимая в руках капусту, чуть наклонил голову, молча размышляя о чем-то.
Управляющий поспешно добавил:
— Если старейшина сочтет это обременительным, то тогда, конечно, не стоит.
Прежде чем он успел закончить, Чу Ваньнин резко произнес:
— Где тофу?
— Старейшина, а вы… вы умеете готовить?
— Я не совсем уверен. Но я могу попробовать.
Когда наступил полдень, веселые и шумные ученики, как обычно, вошли в Зал Мэнпо. Несколько человек заняли места, а другие пошли к стойке раздачи за едой.
Еда на Пике Сышэн всегда была вкусной и разнообразной, и сегодняшний день не должен был стать исключением.
Тушеная говядина имела идеальную жирность, свинина юйсян[3] была богата цветом и ароматом, обжаренные в кляре ломтики свинины были золотыми и хрустящими, а рыба в красном перце красивой и аппетитной. Ученики поспешно расхватывали свои любимые блюда и становились в очередь в надежде, что шеф-повар даст им дополнительный черпак кисло-сладких свиных ребрышек или дольет немного соуса или масла чили в рис.
[3] 鱼香肉丝 yúxiāng ròusī юйсян жоусы — нарезанная соломкой жареная свинина в соусе с рыбным вкусом (из чеснока и острого перца).
Самыми быстрыми в очереди всегда были ученики старейшины Луцуня. Парень впереди щеголял огромным прыщом на лице, но все еще с нетерпением ожидал своего острого тофу[4]. Он ловко придвинул свой поднос с тарелками вперед и сказал, даже не подняв глаз:
[4]麻婆豆腐 mápó dòufu мапо доуфу — острый соевый творог по-сычуаньски: жареный, со свиным или говяжьим фаршем и красным перцем в остром соусе.
— Наставник, я хочу миску острого тофу.
Изящные бледные пальцы наставника подали ему щедрую порцию тофу.
Однако это был не тот мапо-тофу, к которому он привык. Вместо нежнейшего белого тофу в чаше лежала неразличимая масса какого-то черного вещества.
Ученик с тревогой уставился на него.
— Что это, черт возьми?
— Тушеная капуста с тофу.
Из-за гула голосов в Зале Мэнпо, этот ученик не узнал голос человека, который ответил ему, и с раздражением сказал:
— Ты пытался сделать какое-то зелье бессмертия?! В каком мире эта дрянь называется тофу с капустой?! Я не хочу этого, забирай эту мерзость обратно!
В середине своей тирады он посмотрел на повара, но как только увидел, кто стоит на раздаче, в ужасе вскрикнул и чуть не опрокинул весь поднос.
— Э... старейшина Юйхэн!
— Хм…
Ученик был почти в слезах.
— Нет, я… то есть... Я не это имел в виду, просто сейчас...
— Если не хочешь есть, отдай обратно, — сказал Чу Ваньнин совершенно бесстрастно. — Не нужно зря переводить еду.
Ученик одеревянело поднял чашу и неловко передал ее Чу Ваньнину, а затем неуклюже зашаркал прочь.
К этому времени все уже знали, что старейшина Юйхэн стоит в конце стойки, поэтому всегда оживленный Зал Мэнпо погрузился в мертвую тишину.
Словно стая скулящих щенков, которых против воли тащат за шкирку, ученики встали в очередь и в панике заказывали блюда, наполняя свои тарелки. Они почтительно подходили к концу прилавка, бормотали отрывистые приветствия старейшине и убегали так быстро, как только могли.
— Приветствую старейшину Юйхэна.
— Хм…
— Добрый день, старейшина Юйхэн.
— Добрый день.
— Спасибо за беспокойство, старейшина Юйхэн.
Ученики были до крайности почтительны и осторожны. Чу Ваньнин принимал все их нервные приветствия… но никто из них не попросил тушеного тофу с капустой.
Постепенно очередь становилась все короче и короче, а еда перед другими наставниками почти исчезла. Только стовший перед Чу Ваньнином наполненный почти до краев котелок одиноко стоял на раздаче, и никого не интересовал.
Лицо Чу Ваньнина ничего не выражало, но в своем сердце он чувствовал что-то. Ведь он так усердно трудился, чтобы вымыть капусту, потратив на это все утро...
В это время вошли трое его учеников.
Сюэ Мэн, одетый в свою обычную серебристо-голубую легкую броню, сразу же подлетел к нему и спросил:
— Учитель! Как вы? Ваши раны все еще болят?
— Нет, — спокойно ответил Чу Ваньнин.
— Это замечательно, — ответил Сюэ Мэн.
Чу Ваньнин взглянул на него и вдруг сказал:
— Может, ты хочешь съесть тофу[5]?
[5] 吃豆腐 chī dòufu чи доуфу «есть тофу» — устар.; быть на поминках; подшучивать, глумиться;
разг.: приставать, лезть, заигрывать, распускать руки, лапать за грудь.
Сюэ Мэн: — …
Автору есть, что сказать:
Чу Ваньнин: — Ты хочешь съесть тофу?
Ученик А: — Ээээ… н-нет...
Чу Ваньнин: — А ты хочешь съесть тофу?
Ученик Б: — У меня аллергия на тофу!
Чу Ваньнин: — Может, ты хочешь съесть тофу?
Сюэ Мэн: — Что? (внезапно его лицо и уши покраснели) Эээ… я натурал! Я... я не буду есть тофу Учителя!
Чу Ваньнин: ...О чем ты подумал? Иди в дисциплинарный зал и поразмышляй о себе! Иди сейчас же! И с этого момента прекрати крутиться вокруг Мо Вэйюя! (в порыве гнева переворачивает стол)...
Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Lapsa1, Feniks_Zadira
< Глава 29 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 31 >
Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
ОБОЖАЮ
ОтветитьУдалитьМне жаль учителя и его тофу
ОтветитьУдалить