ТОМ I. Глава 97. Этот достопочтенный... Новелла: «Хаски и его Учитель Белый Кот»

Глава 97. Этот достопочтенный...

— Мо Жань! Мо Жань!

Кажется, кто-то зовет его.

Он с трудом разлепил веки, и перед его угасающим взором появился белый силуэт. Ему показалось, что склонившийся над ним человек похож на Чу Ваньнина, но он не поверил своим глазам. Потом чьи-то руки легли на его грудь и непрерывный поток духовной энергии побежал по венам.

Как тепло…

Кто это?

Он старательно моргал, пытаясь разглядеть расплывчатую фигуру.

— Мо Жань...

— У-учитель? — бормотал он, сглатывая скопившуюся в горле кровь.

Теплая капля упала на щеку Мо Жаня. Постепенно взгляд прояснился, и он увидел перед собой измазанное кровью бледное лицо и глаза феникса, похожие на лепестки цветущих абрикосов, что растут на побережьях Янцзы. Сердце Мо Жаня затрепетало, когда до него дошло, что никогда раньше он не видел на лице Чу Ваньнина такого выражения.

Его учитель всегда был холоден и равнодушен, но человек перед ним плакал.

Мо Жань протянул руку, пытаясь прикоснуться к его щеке, чтобы понять, не привиделось ли ему все это в предсмертном бреду, но кончики его пальцев застыли, так и не коснувшись чужого лица.

Иногда ненависть входит в привычку. Если бы Мо Жаню вдруг пришлось отказаться от нее, в чем был бы смысл его существования?

Поэтому он не посмел прикоснуться к нему.

Боялся, что это правда.

И боялся, что это ложь.

За спиной Чу Ваньнина возвышались горы трупов, вся земля была покрыта кровью. Так выглядел город Цайде после битвы, или они уже оказались в Аду? Мо Жань знал, что совершил много зла в своей прошлой жизни и после смерти не заслуживал ничего другого, кроме вечных мучений без возможности перерождения.

Но Чу Ваньнин... он же праведник.

С чего бы ему сопровождать Мо Жаня в Преисподнюю[1]?

[1] 无间地狱 wújiàn dìyù будд. ад беспрерывных мучений (Avīci); обр. последний круг ада, апогей мучений.

— Еще немного, — голос Чу Ваньнина, казалось, доносился сквозь толщу воды, — ты не должен спать, иначе...

Он увидел кровь, сочащуюся из уголка рта Чу Ваньнина. Золотое сияние вокруг него становилось все ярче и ярче. Вдруг в ослепительной вспышке света мужчина перед ним превратился в ребенка.

— Иначе я, Юйхэн, никогда больше не приму тебя как своего ученика.

— Младший брат Ся! — Мо Жань отшатнулся от испуга, своими глазами увидев, как Чу Ваньнин превратился в Ся Сыни. От пронзившей его боли он потерял возможность мыслить связно и снова начал проваливаться в беспамятство.

— Мо Жань... — нежный полувздох, словно отголосок воспоминания из прошлой жизни. Этот тихий голос проник в его уши и остался там. — Прости. Учитель был неправ.

Снова! Снова эти слова!

Чу Ваньнин, я не хочу, чтобы ты признавал свои ошибки, я хочу…

Что именно?

Он запнулся, не в силах разобраться в себе.

Если он не хотел, чтобы учитель признал свои ошибки, то чего же он хотел?

Мо Жань открыл глаза, все еще задыхаясь от злости на себя. От пробившего его пота плотная ткань рубашки прилипла к телу. Осмотревшись, он увидел, что находится в скромно обставленной, но аккуратной и чистой комнате.

В своей постели на Пике Сышэн.

Все еще живой...

Мо Жань недоверчиво оглянулся по сторонам, поднял онемевшую руку и коснулся раны на груди. Она была покрыта плотной повязкой, сквозь которую просачивалась кровь. Прикосновение было болезненным, но под бинтами билось сердце, сильно и быстро, заходясь в экстазе от того, что ему удалось выжить.

Да, он все еще живой.

Он выжил!

Кровь бушевала в молодом теле, заставляя его душу трепетать от восторга, а пальцы — дрожать.

Вдруг он услышал, как отодвинулся теплый занавес на двери. Мо Жань приподнялся на кровати и, подняв голову, увидел красавца, который застыл в дверях. На улице было холодно, так что юноша был одет в отороченный мехом белый плащ, по которому струились черные как смоль волосы. Он медленно поднял на Мо свои сияющие, полные нежности глаза. Белую кожу юноши окрасил едва заметный румянец, что только подчеркнуло изысканную и утонченную красоту его лица.

Ши Мэй не ожидал, что Мо Жань проснется. Он удивленно просил:

— А-Жань? Ты, ты...

— Ши Мэй! Ши Мэй!

При виде Ши Минцзина глаза Мо Жаня засияли, как обсидиан на ярком свету. Юноша спрыгнул с кровати, широко улыбнулся и, не обращая внимания на боль от раны, бросился к Ши Мэю. Прижав его к груди, он смеялся и кричал от радости.

— Отлично! Ты жив! Я жив! Все закончилось! Закончилось!

Небесный разлом был самой большой трагедией в его прошлой жизни. Злобные духи сошли с неба на землю, забрали Ши Мэя и толкнули Мо Жаня в бездну греха.

После своего перерождения он больше всего страшился повторения того бедствия. Боялся, что снова совершит ту же ошибку и в конце концов, пройдя по костям своих самых близких людей, останется совсем один во Дворце Ушань.

Но на этот раз Небеса дали ему второй шанс. Когда он сделал шаг вперед и решил умереть за своего учителя, все изменилось.

Он больше не будет брошен и предан, не будет вынужден посреди ночи бежать в Ляншань, не останется сиротой в этом мире. Это проклятие теперь снято…

Он в самом деле смог избавиться от кошмара своей прошлой жизни. Теперь он действительно переродился.

Мо Жань долго обнимал Ши Мэя, прежде чем наконец отпустил его. Его глаза сияли от счастья так ярко, словно в них отражались тысячи фейерверков и все звезды Млечного пути.

Ши Мэй так и застыл на месте, пока широко улыбающийся Мо Жань не схватил его за плечо. Пришедший в себя юноша осторожно пощупал лоб Мо Жаня и поспешно отступил в сторону.

— А-Жань.

— Да.

Ши Мэй снова внимательно посмотрел на него. Хотя на губах юноши играла слабая улыбка, в его глазах стояли слезы:

 — К счастью, ты все еще жив.

Мо Жань улыбнулся, почесал в затылке, а потом махнул рукой:

— Дурак, что со мной могло случиться, я...

Он хотел сказать еще что-то, но кто-то снова отдернул теплый занавес и ворвался в комнату.

 — Сюэ Мэн?

Все-таки Сюэ Мэн был той еще мелочной душонкой. Даже когда в Цайде с неба сыпались демоны, он и то не был таким мрачным и не сжимал губы так плотно, как сейчас, когда увидел, что Мо Жань очнулся. На мгновение Сюэ Мэн замер, а потом повернулся к Ши Мэю и требовательно спросил:

— Когда он проснулся?

Ши Мэй на мгновение замер в нерешительности, прежде чем ответить:

— Только что.

Сюэ Мэн хмыкнул, все еще не желая смотреть на Мо Жаня.

Честное слово, как дитя малое! Кто-то кроме него находится в центре внимания — и он уже ходит мрачнее тучи. Стащишь у такого конфетку — полдня будет дуться.

Но Мо Жань был в хорошем настроении и не хотел спорить с Сюэ Мэном. Вместо этого он с улыбкой спросил:

— Кажется, я долго провалялся без сознания. Кто принес меня обратно?

— Кто еще это мог быть, — Сюэ Мэн спрятал руки за спину, а его лицо стало еще мрачнее, — кроме учителя?

— О! — ошеломленно протянул Мо Жань.

Фрагменты обрывочных воспоминаний снова закружились перед его глазами. Когда он очнулся, то был так счастлив, что все другие мысли вылетели у него из головы. А когда все случилось, он вообще сомневался, не были ли эти видения его лихорадочным бредом.

Он задумался, пытаясь восстановить в памяти случившееся:

— Учитель... младший брат Ся...

Услышав его слова, Сюэ Мэн вздрогнул всем телом, после чего грубо бросил:

— Так ты видел?

— Что именно?

— Что младший брат Ся — это Учитель.

Раньше такая мысль приходила в голову Мо Жаня, но когда это прозвучало вслух, он был поражен и невольно побледнел:

— Что?!

Сюэ Мэн резко повернулся к нему. По его лицу казалось, будто он изо всех сил пытался сдержать рвущиеся наружу эмоции.

— Что? Я думал, ты уже знаешь.

— Откуда я мог знать?! — закричал Мо Жань. — Я же валялся без сознания... но до этого смутно... показалось, что я смутно вижу, как их силуэты сменяют друг друга… и я...

Он вспомнил то время, что он провел с Ся Сыни в Персиковом Источнике. Времена, когда они жили и спали вместе, вспомнил события на острове Линьлинь и золотую заколку, выпавшую из одежд Чу Ваньнина, когда Мо Жань пытался раздеть его.

И платок с вышитыми цветами яблони.

И одежду из ледяного шелка, меняющую размер вместе с владельцем.

И горшочек супа в руках Ся Сыни.

То, как он гордо задирал подбородок и кричал на своего старшего брата, а Мо Жань трепал его по волосам и обещал, что раз уж они братья, то он всегда будет заботиться о нем.

Осколки воспоминаний мелькали перед глазами. В какой-то момент безразличное лицо Чу Ваньнина и личико поджавшего губы Ся Сыни почти наложились друг на друга, одновременно появившись перед его внутренним взором.

Однажды Мо Жань сказал Ся Сыни, что Чу Ваньнин — плохой человек и не нравится ему.

Но было время, когда он старательно расчесывал длинные волосы Ся Сыни.

Эти волосы были такими мягкими. Они текли между его пальцами, как разлитые чернила.

Если подумать, это было такое знакомое ощущение...

Мо Жаню казалось, что его голова сейчас взорвется. Он несколько раз обошел комнату по кругу, повторяя:

— Учитель — это младший брат Ся… Учитель — это братишка Ся… Учитель — это…

Он резко остановился, чувствуя, что сходит с ума от отчаяния.

— Что за шутка, как Учитель может быть Ся Сыни?

— А-Жань...

Мо Жань не знал, смеяться ему или плакать:

— Да, у них много общего, но... они все равно разные. Братишка Ся — такой хороший человек, как он может...

— Что ты хочешь сказать? — внезапно Сюэ Мэн прервал его. Пара похожих на острые мечи глаз теперь в упор смотрела на Мо Жаня. — Брат Ся — такой хороший человек? Так почему же такой хороший человек не может быть Учителем?

— Конечно, я не говорю, что наш учитель плохой человек, но братик Ся всегда был так искренен со мной. Я относился к нему как к родному младшему брату. Как я могу поверить твоим словам, что это Учитель? Ты думаешь, я смогу принять...

— Брат Ся искренний? — зарычал Сюэ Мэн. — А Учитель, значит, лицемер?

Услышав признаки надвигающейся бури в его голосе, Ши Мэй потянул Сюэ Мэна за рукав.

— Молодой господин, подумайте о том, что вам сказал дядя! А-Жань только что проснулся и...

Но Сюэ Мэн стряхнул руку Ши Мэя, его карие глаза вглядывались в лицо Мо Жаня, а вены на шее вздулись от гнева, словно он был готов в любой момент наброситься на него и раздавить, как ядовитую змею.

— Мо Вэйюй, скажи прямо, почему Учитель не может быть Ся Сыни? Почему он не заслуживает того, чтобы ты назвал его «искренним»? Скажи, как можешь ты в своем сердце считать его лицемером?

Мо Жань уже устал от того, что на него нападают без причины. Но ему не впервой было видеть Сюэ Мэна таким. В прошлой жизни, после того, как он стал Императором, каждый раз, когда они встречались, Сюэ Мэн демонстрировал свой дурной нрав.

Раздраженный, он нахмурился:

— Это наши с ним дела. С чего тебя вдруг так волнуют наши отношения?

— Что за дела у тебя с ним? — закричал Сюэ Мэн. — И вообще есть ли ему место в твоем сердце?

Мо Жань рассмеялся.

— Ты болен, Сюэ Цзымин, или с ума сошел? Послушай Ши Мэя, иди в Зал Даньсинь к дяде и Учителю да расспроси их, — сказав это, он повернулся к Ши Мэю и, подхватив его под руку, двинулся к выходу.

Сюэ Мэн замер на месте, как будто изо всех сил пытаясь подавить бушующий внутри гнев, но когда Мо Жань собирался уйти, он развернулся и взревел:

— Мо Вэйюй, в твоем сердце есть место для Учителя?

— ...

Мо Жань почувствовал волну разочарования от того, что на него орали. Он остановился, его спокойное лицо с каждой секундой становилось все мрачнее.

Ши Мэй сжал его ладонь и с беспокойством прошептал:

— Не обращай на него внимания, он в плохом настроении последние дни. Пойдем.

— Да...

Но как только его рука коснулась теплого занавеса, в уши Мо Жаня ворвался полный удушливого жара гневный крик Сюэ Мэна, обжигающий, как открытое пламя, и болезненный, как ожог:

— Мо Вэйюй, блядь, а ты и правда неблагодарная тварь!

Занавес с шелестом упал.

Мо Жань на мгновение закрыл глаза, а потом открыл их.

— А-Жань... — Ши Мэй хотел остановить его, но Мо Жань легко отмахнулся от него. Он повернул голову и в упор посмотрел на Сюэ Мэна. Эти братья были почти одного возраста, но уже сейчас заметно отличались ростом и телосложением. Темная мощь, до поры скрытая в теле Мо Жаня, теперь выглядела поистине устрашающе.

Мо Жань вдруг улыбнулся, но его черные глаза остались ледяными, без следа показного веселья.

— Я не тварь, — сказал он. — Сюэ Цзымин, этот ученик никогда раньше не смотрел на учителя сверху вниз и не стоял в стороне, когда небеса разверзлись. Учитель один не мог бы справиться с небесным разломом, и я приложил все силы, чтобы помочь ему. Спрошу тебя как его ученик: что я сделал не так?

— ...

— Разница между моим и его уровнем силы огромна, поэтому в конце концов я не смог удержаться и упал со спины дракона. Но он даже не взглянул в мою сторону, оставив меня одного на границе жизни и смерти. Я снова спрошу тебя: в этой ситуации я не могу чувствовать разочарование?

— Мо Жань...

За две прожитые жизни сердце Мо Жаня получило много ран, и когда его ударили по больному, Мо Жань не мог и дальше сохранять лицо. Четко выговаривая каждое слово, он продолжил:

— Я думаю, что сделал все возможное, чтобы стать достойным его. И как у тебя совести хватает теперь стоять передо мной и называть меня неблагодарной тварью[2], Сюэ Мэн? Ты думаешь, что я никогда не заботился о нем? Ты ошибаешься, я заботился. Но этот человек сделан из камня.

[2] 东西 dōngxī — «восток и запад», обозначение для абстрактных вещей; в виде идиомы похоже на наше «попутать берега», как ругательство — идиот, тварь, дрянь, сволочь, гад, пустышка.

Каждое слово было подобно удару меча по кровоточащему сердцу.

— Сюэ Мэн, послушай меня! Плевать я хотел на то, какой он достойный даос в глазах всего мира. Уважаемый Наставник, Юйхэн ночного неба, Бессмертный Бэйдоу — для меня все его титулы не имеют значения. Важно, что когда Небеса раскололись и моя жизнь оказалась под угрозой, я умолял его хотя бы обернуться, но он даже не посмотрел в мою сторону. Не удостоил меня даже взглядом!

Его сердце наполнилось холодной злостью, однако голос звучал ровно и спокойно, лишь покрасневшие глаза выдавали волнение.

— Знаешь, Сюэ Мэн, я скажу тебе правду. Кто бы ни упал с Драконьего Столба: я, ты или Ши Мэй — он не стал бы спасать никого из нас.

Я видел это своими глазами.

Когда-то в снегопад он так же отвернулся и ушел, оставив позади остывающее мертвое тело своего ученика.

— Для него нет ничего важнее его драгоценной репутации бессмертного небожителя, — усмехнулся Мо Жань. Может, из-за тусклого света, но его улыбка выглядела горькой гримасой. — Удачливые выживут. Те, кому не повезет — умрут.

Прежде чем он успел закончить фразу, свет вспыхнул перед его глазами и порыв ветра чуть не сбил его с ног.

Комната была узкой, и хотя Мо Жань вовремя почувствовал угрозу, он помнил, что за его спиной стоит Ши Мэй, и если он сейчас уклонится, пострадает невинный. Поэтому он остался на месте, жестко блокируя удар.

Бросившийся на него, как гепард, Сюэ Мэн одной рукой схватил его за грудки, а другой влепил ему хлесткую оплеуху.

Мо Жань, получивший пощечину ни за что, вспыхнул от охватившей его ярости. Он также вцепился в Сюэ и сквозь зубы процедил:

— Сюэ Цзымин! Что ты делаешь?!

Сюэ Мэн не ответил и только сердито завыл:

— Мо Вэйюй, ты скотина[3]!

[3] 畜生 chùsheng чушэн — «рожденный скотом»; скотина, ублюдок, животное, зверь, грязная свинья.

Что за лекарство он принял, раз, потеряв остатки разума, кинулся в безжалостную драку с Мо Жанем в этой маленькой комнате? Как два загнанных в одну клетку зверя, они рвали друг друга, пытаясь содрать друг с друга шкуру, выпить кровь и разгрызть кости. Одинокий фонарь мерцал, отбрасывая на каменную стену их тени, похожие на силуэты сражающихся кровожадных демонов.

Мо Жань вдруг услышал сдавленный выдох Сюэ Мэна. Такой тихий, что он подумал, будто ему показалось. Но вот уже несколько капель слез упали на тыльную сторону его ладони.

Сюэ Мэн отпустил Мо Жаня и с отвращением оттолкнул его, а потом сел на пол и, обхватив руками колени, разрыдался.

Щека Мо Жаня была красной и опухшей, но он замер, совершенно сбитый с толку. Он подумал, что не так уж сильно бил, чтобы нанести серьезный вред. Кроме того, это же его двоюродный братец напал на него первым, так почему вдруг...

Он не успел закончить свою мысль, как Сюэ Мэн всхлипнул и крикнул:

— Как ты можешь говорить, что он не спас бы тебя!? Как можешь говорить, что он не спас?!

Слезы катились по его щекам, а рыданиям не было конца.

Ши Мэй понял, что сохранить тайну не удастся, и, вздохнув, опустил глаза.

Задыхаясь от рыданий, Сюэ Мэн прошептал:

— Твои слова... как больно должно быть ему слышать их с того света.

Это было настолько неожиданно, что Мо Жань просто впал в ступор. Только спустя какое-то время он смог выдавить:

— Что?

Сюэ Мэн горько плакал. Его ядовитые клыки наконец вонзились в загривок Мо Жаня, но и сам он был ранен. Юноша рыдал так безудержно, что уже не мог вытереть лицо, только размазывал по нему слезы. Во взглядах, что он иногда бросал на Мо Жаня, жажда крови то и дело сменялась вселенской скорбью.

Он так и сидел на полу, пряча лицо в ладонях.

Мо Жань ощущал, как онемение постепенно распространяется по его телу, парализуя руки и ноги.

Как будто со стороны, он чувствовал, как двигаются его губы, и слышал заданный им самим вопрос:

— Сюэ Мэн, что ты сказал?..

Сюэ Мэн плакал так долго, а может, и нет, но Мо Жаню казалось, что он вечность ждал этого страшного ответа.

— Учитель... — на миг Сюэ Мэн задохнулся от сотрясающего его грудь рыдания, — ...он ушел[4].

[4] 不在了 bù zài le — умереть, скончаться, но дословно «не быть/жить где-то», т.е. «отсутствовать где бы то ни было».

Мо Жань промолчал. Холод охватил все его тело. Любые слова сейчас просто входили в его уши, но не доходили до сознания.

В смысле его нигде нет?

Куда он ушел?

В смысле уехал и не хочет возвращаться?

Кто вообще ушел? Кто-то умер?

Кто умер?!

Сюэ Мэн опять поднял голову, и в его глазах смешалась досада, насмешка и глубочайшая ненависть:

— Знаешь, почему он тогда не оглянулся?

— ...

— Отец сказал, что когда он закрыл небесный разлом, у него не осталось духовных сил. Или ты думал, что призраки тогда атаковали только тебя? Тот удар был двойным, так что ты и он получили одинаковые повреждения. Просто он выдержал и никому ничего не сказал.

В голове Мо Жаня словно ударил гигантский колокол.

Неужели в прошлой жизни Учитель не спас Ши Мэя также потому... Мо Жань не осмелился додумать эту мысль, его руки задрожали.

— Не может быть... он вел себя так, будто ничего не случилось…

— Когда учитель показывал свои слабости перед людьми? — глаза Сюэ Мэна покраснели, и из них снова потекли слезы. — Когда он спустился на землю, то уже практически исчерпал свои духовные силы, но все же создал защитный барьер вокруг тебя. Как ты думаешь, почему он ушел, так и не взглянув на тебя?

Слова Сюэ Мэна падали, как кровавые слезы.

— Учитель знал, что долго ему не продержаться. Его сильный дух продолжал привлекать множество злых духов. Стоило ему показать слабость, и они бросились бы на него. Мо Жань… думаешь, он бросил тебя?...

— ...

— Он ушел, чтобы спасти тебя! Мо Вэйюй, он боялся, что утащит тебя за собой на тот свет! После того, как разлом закрылся, бесчисленные духи и мертвецы озверели. Десять великих духовных школ вели кровавый бой до самого заката, многие погибли и были ранены. Так кто же позаботился о тебе? Мой отец вернулся на Пик Сышэн вместе с тяжело раненным старейшиной Сюаньцзы и только тогда узнал, что тебя нет, — Сюэ Мэн задрожал, но, задыхаясь от поступившись к горлу рыданий, продолжил: — Мо Вэйюй, Учитель вернулся за тобой... А после… принял лекарство, которое позволило ему снова вернуть свое истинное обличье, и тащил тебя через горы трупов и реки крови. Но тогда он уже отдал тебе последние крохи своей духовной энергии...

— Не может быть...

— Ты был без сознания, и ему пришлось нести тебя на себе. У него не осталось духовных сил, и он ничем не отличался от простых смертных. Учитель не мог использовать техники, не мог даже кричать, но тащил тебя на спине, шаг за шагом по лестнице на вершину Пика Сышэн.

— Нет...

— Больше трех тысяч ступеней... один... полностью лишившись духовных сил...

Мо Жань закрыл глаза.

Он как наяву увидел сияющую луну и тогда еще живого Чу Ваньнина, который нес умирающего ученика на своей спине. Человек в испачканных кровью белых одеждах медленно полз по ступенькам бесконечной лестницы.

Тот, кто всегда был недосягаемым и безупречным.

Бессмертный Бэйдоу, Юйхэн ночного неба.

Горло Мо Жаня сжалось, но он дрожащим голосом просипел:

— Невозможно... Как?.. Как это может быть?..

— Да, — Сюэ Мэн теперь выглядел совсем убитым горем, — когда я увидел его, то подумал, что сошел с ума и это какое-то наваждение, — он горестно вздохнул. — Как… можно было сделать такое?!

— Невозможно… Это невозможно! — беспомощно бормотал Мо Жань, обхватив себя за голову. — Не может такого быть!

— Ступени этой длинной лестницы все еще залиты его кровью. Так он нес тебя домой! — злость ожесточила Сюэ Мэна. — Иди и посмотри, Мо Жань! Иди и посмотри!

— Невозможно!

Испуганный и ошеломленный Мо Жань с гневом схватил Сюэ Мэна и прижал к стене. Его лицо стало похоже на оскаленную морду хищника.

— Не может быть! Не может такого быть! Как он мог спасти меня?! Он терпеть меня не мог! Всегда смотрел на меня свысока.

— ...

Сюэ Мэн надолго замолчал. Вдруг он горько улыбнулся:

— Мо Вэйюй, он никогда не смотрел на тебя свысока.

В пламени свечей слезы блеснули на ресницах Сюэ Мэна, когда он с ненавистью смотрел на Мо Жаня:

— Я смотрю на тебя свысока.

Мо Жань: — ...

— Я смотрю на тебя свысока, старейшина Сюаньцзы смотрит на тебя свысока, старейшина Таньлан смотрит на тебя свысока… Да кем ты себя возомнил, ничтожество? — Сюэ Мэн практически выплюнул эти слова в лицо Мо Жаню.

— Ты..!

Сюэ Мэн расхохотался и поднял глаза к темному потолку.

— Мо Жань, любой на Пике Сышэн скажет тебе, что никто не относился к тебе лучше, чем он. Но вот как ты отплатил ему!

Сюэ Мэн скривился в горькой улыбке и закрыл глаза. Слезы безудержно текли по его лицу.

Придушенным голосом он прошептал:

— Мо Жань, твой младший братишка Ся Сыни, мой учитель... он умер.

Мо Жаня будто укусила самая ядовитая змея в мире. Он ошеломленно дернулся, сделал шаг назад. Впервые до него по-настоящему дошло, что именно сказал ему Сюэ Мэн.

Теперь и его тело била крупная дрожь.

— Брат! — вдруг позвал Сюэ Мэн.

Мо Жань сделал еще один шаг назад, но врезался спиной в холодную стену. Некуда бежать.

Сюэ Мэн наконец перестал плакать.

В его голосе звучало спокойное равнодушие самой смерти:

— Брат, у нас больше нет учителя.

Автору есть что сказать:

Большой Белый кот, притворяющийся трупом: — Спасибо всем (список), кто питал меня и поддерживал материально. Не волнуйтесь, я вернусь!

Глупый Сукин Сын: — …

— Забудьте о нем! Тупой Щенок 1.0 сейчас переживает тяжелый жизненный кризис. Система 1.0 пришла в полную негодность, когда в один момент вся картина его мира рухнула. Мэнмэн, твой выход!

Сюэ Мэнмэн: — Спасибо всем (список) тем, кто кидал в автора фугасы[5] и лимонки[6].

Спасибо, друзья, что следили за моей историей каждый день. Не бейте меня! Учитель обязательно выблюет отравленное яблоко[7]. Пришло время исчезнуть…  *подхватив белого кота под белые лапы, уносится прочь*

[5] 地雷 дилэй — «фугас»: слэнг. больной вопрос (слабое место); донат на сайте выкладки;

[6] 榴弹 людань — лимонка (ручная граната): слэнг. подарок, сделанный своими руками; вид доната на оф. сайте выкладки;

[7] на самом деле речь о коробке с отравленной едой 吐便当 tǔ biàn dāng, но отсылка к «Белоснежке и семь гномов» слишком уж притягательна.

Конец I тома

Автор: Жоубао Бучи Жоу. Перевод: Feniks_Zadira, 30.06.12.16.28

< Глава 96  ОГЛАВЛЕНИЕ  Глава 98 >

Глоссарий «Хаски» в виде таблицы на Google-диске
Арты к главам 91-100

Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot

Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и  пример как это сделать

Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам).